Но когда вышел на улицу, то, кажется, побледнел. Прямо у проходной топталась Оля. Та самая девушка, из-за которой моя жизнь рухнула.
Нет, я ее не винил, но видеть не хотел.
Девушка сильно располнела. Она и раньше была в теле, но теперь передо мной стояла обабившаяся блондинка. Оля была в голубом сарафане и не потрудилась надеть бюстгальтер. Огромная грудь свисала, как две печальные дыни. Волосы выкрашены прядями и кажутся грязными. Зато на ногах деревенской нимфы красовались модные босоножки в тон платью на платформе и толстом каблуке.
В руках девица держала корзинку, накрытую белоснежным вафельным полотенцем.
Она стояла как-то боком и смотрела в сторону забора.
— Привет, Оль, — прокашлялся, чтобы привлечь ее внимание, хотя очень хотел сбежать.
Просто стало жаль девчонку. Перлась из села, чтобы привезти мне поесть. Обижать не хотелось.
Девушка обернулась, и я попятился. Ее лицо было перекошено. Левый глаз был гораздо уже правого. Рот с левой стороны опущен вниз. Она улыбнулась, заправив прядь волос за ухо, и я увидел шрам от виска и до самой скулы. Бугристый, красный, делающий лицо девушки ужасным.
— Привет, Димка. Вот приехала по делам. Дай, думаю, заскочу, проведаю, — это уже была не та веселая девушка, а лишь ее тень. — Ты мне жизнь спас, а я не поблагодарила.
— Все нормально, Оль. Сама-то как?
— Замуж вышла, — пожала полными плечами девушка. — Дед помер, хату мне оставил. А я на мужа ее переписала.
В голове зазвенело. Зачем она это сделала?
— А кто муж?
— Он из сиженных, — опустила глаза в пол. — Кто ж на меня, такую красивую, позарится. Но Василий хороший. Он сидел ни за что.
— Они все без вины, — достал пачку сигарет и вытащил одну. — Так сколько лет Василию?
— Сороковник. Понимаю, немолод, но мне грех жаловаться. Пашет, как вол, а в постели — ураганище. Вот те крест. Ты, Дим, прости меня, ладно? Давно нужно было приехать, да стыдно было лицо показать.
— Оль, я не злюсь. Все прошло. Жаль деда твоего, да батю. Даже проститься не дали. Но и это переживу.
— Ты куда после службы?
— Пока не решил, — я тихо хмыкнул, нагло солгав. — Время еще есть. Оль, а что с лицом? Это после Витька?
— Да, — потупила взгляд девушка. — Инсульт стукнул. Вот так-то. А если б не ты тогда, то я б уже давно в сырой земле сгнила.
— Ладно, Олька, — я обнял ее за плечи и коснулся губами лба. — Ты береги себя. Я больше в деревне не появлюсь, наверное. Заступиться за тебя теперь некому. Просто живи, Оль. Красота, она проходит. Ты хорошая, правда.
— Поляков, ты совсем обнаглел? — вдруг откуда-то со стороны послышался голос, который я во сне слышал. — А она что здесь делает?
На деревянной лавочке сидела Инга.
Ольга попятилась и, вручив мне корзину, потопала по улице, опустив голову. Девушка старалась прикрыть лицо. Ей было стыдно перед Ингой.
Мне показалось, что я дышать перестал. Поставил на пол лукошко и медленно подошел к скамейке.
Инга похорошела. Стала еще красивее, чем была в последнюю нашу встречу. Волосы падали на обнаженные плечи красивыми волнами. Губы словно манили.
На ней был короткий кружевной топ и плиссированная юбка. Но сидела она, как мальчишка, широко расставив ноги.
— Приехала, — я обхватил ладонями смуглое лицо. — Я во сне тебя вижу, слышишь? Ты в голове живешь, Инга. Люблю так сильно, что дышать больно.
Сейчас было плевать на то, что она не писала и не приезжала. Она рядом. Теплая, манящая, любимая и самая желанная женщина.
— Пойдем, — девушка встала, поправив юбку, и потащила меня к забору, где рос колючий, но довольно густой кустарник. — Хочу тебя.
— На улице?
— А тебе не все равно? Идем, говорю.
Мы пролезли сквозь кусты. Девушка задрала юбку, под которой ничего не было.
Прислонив ее к забору, с трудом расстегнул ширинку. Сейчас действительно было плевать на все. Нас могли увидеть, но это не останавливало. Стащив с себя штаны, сжал ладонями упругие ягодицы. Губы накрыли шею девушки. Она застонала, когда я медленно проник в ее горячее податливое тело.
Не помню, как оказался на земле, но Инга сидела сверху, задавая бешеный ритм. И я понял, что нет никого лучше, чем эта девчонка. Да, она любила секс. Но я любил его не меньше.
Неохотно одеваясь, помог ей застегнуть молнию на топе.
— Люблю тебя, — прошептал ей в ухо, и на ее теле появились мурашки.
— А я тебя, мой родной, — девушка провела пальцами по моей небритой щеке. — Скоро вместе будем. Я встречать приеду.
— Ты уже уходишь?
— Нервничаешь? — лукаво улыбнулась. — Прогуляться тебя не отпустят? Можно было просто пройтись. Или в кафе заскочить. Я бы выпила. Не бойся, я не без денег, — девушка тихо засмеялась.
— Да, и я при них, — ущипнул ее за вздернутый носик. — Стой тут и не смей уйти. Я мигом. Ладно, любимая?
— Беги, солдат, я подожду, — лицо девушки озарила потрясающая улыбка.
Рванул в казарму, прихватив корзину, что оставила Оля, зная, что мне обязательно дадут внеочередное увольнение.
А повод серьезный. Я прямо сегодня попрошу ее дождаться и выйти за меня. Это то, о чем я грезил ночами. Сейчас мне было плевать на все.
— Ну че? Как оно, Поляк? Ты ж, надеюсь, не подвел? Хорошо ее оттащил? — ржал Андрюха, продолжая лежать на койке. — Ты как малолетка после первого перепихона. Светишься и рожа гордая. Тебе медальку вручили?
— Отвали, Андрюха, — ударил друга в плечо. — Вот, возьми, поешь лучше.
Я поставил корзину на своей кровати, вытащил из тумбы пачку купюр и рванул к комбату за увольнительной.
До самого вечера просидел в кафе, обнимая пьяную в дрова девушку. Красивая, как мама, но синячит, как папа, это как раз о ней. Хотя я был уверен, что Самвел непьющий.
Инга накидалась, как мужик, но, тем не менее, крепко стояла на своих ногах.
— Все, пора мне, Дим, — она взглянула на часы, которые сверкали на тонком запястье. — Идем. Там к проходной за мной заехать должны. Только без сцен, ладно?
Я напрягся и сжал ее руку.
— И кто тебя заберет?
— Один из отцовских парней. Игорек Горский. Он мне никто, ты не подумай. Личный водитель и не более. Просто знаю твой характер и страхуюсь.
У проходной стоял белый Мерин. Стриженый парень в белой майке впился в меня неприятным взглядом. Он словно изучал. Искал слабое место. На шее цепь и ладанка, на запястье часы дорогие. Теперь он смотрел на девушку, которая повисла на моей шее. Ненормально так смотрел. Словно ревновал.
— Инга, довольно поцелуев, пора, — и говорил он с ней так, будто она принадлежит именно ему.
Девушка засмеялась и села на пассажирское сиденье, даже не попрощавшись. Автомобиль рванул с места.
Настроение тут же испортилось, и я вернулся в казарму.
Андрюха доедал последний пирожок! Не знаю, сколько их там было, но сожрал все!
— Кстати, — скинув сапоги, улегся на койку, закинув руки за голову. — Гулял я с Ингой, а вот пирожки Ольгины. Ну, та, у которой гонорея.
Андрюха подавился и бросил на пол надкушенный пирог.
— Класс, пирожки с триппером! Ты мог предупредить?
— С гонореей! — хохотал я. — Не думаю, что она их лепила тем самым местом, но анализы сдай!
Глава 6
Наступил сентябрь. Деревья уже сбросили первую листву, а небо заволокли серые тучи.
В воздухе пахло приближающейся грозой и свободой. Дембель!
Два года пронеслись почти незаметно.
— Димо-о-он! — в казарму забежал Андрюха. — Чего сидим? Валим, братан, валим из этого места навсегда!
— Куда? — стало даже немного тоскливо.
— В город. Дела зовут, Поляк. И Инга, — парень вздохнул, закатил глаза и жеманно поправил синий берет, надув губы.
— Клоун, — я хмыкнул и тихо засмеялся, поднимаясь с койки. — Ладно, идем, — как-то грустно ответил приятелю.
Закинул за плечо спортивную сумку и еще раз обвел взглядом казарму. Все. Конец службе, а впереди пугающая неизвестность.