— Ты куда спешишь? Зачем смотришь эти каракули? Планируешь сюда вернуться? — с улыбкой спросила женщина.
— Планирую при любом варианте остаться в живых, — ответил я серьёзно. — Когда рядом сверхи, тем более дамы, то нужно учитывать все варианты, Алла Георгиевна.
— Ха, узнал? Удивлён, что я тут и кем работаю?
— Нет. Институт Космофлота. Сверхи — дети, которым нужен авторитет. А, кроме Вас, кумира у молодой организации, скорее всего, нет.
— Чешешь, словно профессор Карпов.
— Я читал его статьи.
— А что же тогда так опасаешься этих «детей»?
— Я много читаю и другого. В том числе дайджест ЧП, — сказал я.
— Какая тебе нужна комната?
— Первая на втором этаже. Файнберг, Ксюшева и некая Кира оставили заявку на ремонт терминала, — пояснил я и показал записки.
— Тут же «домики», что с ними может быть не так после перезагрузки?
— Я это уже объяснял Ксюшевой, всё равно записки оставили.
— Странно. Кстати, не КсЮшева, а КсюшЕва. Она просто хочет казаться… А, ясно.
— Что Вам ясно?
— Ничего. Не буду вмешиваться.
Я закатил глаза вверх. Пофиг.
Женщина достала связку ключей, приложила палец к электронному замку и произнесла:
— Входи, терминал в стене у окна.
— Знаю. Не первый раз меня просят проверить ВТ в общагах. Только «домики» ранее никто не умудрялся заглючить.
— Они сверхи. Причём ты, похоже, вообще ушибленный, раз не в курсе силы этой тройки.
— А что с ними не так?
— Ничего. Хорошие девочки. Очень известные. Даже в газетах о них писали. О каждой.
— Ясно, — буркнул я и открыл одним движением крышку от «мозгов» терминала. Подсветил фонарём и прифигел. — Я так понимаю, одна из них пирокинетик?
— Да, Файнберг. А что?
— Дура она. Плату пальцем прожгла, а не только контакт от провода. Не знаю, зачем она хотела глюки у «Домбая», но это по учебнику. Только она перестаралась.
— Но, я так понимаю, починить ты сможешь?
— Нет. Прямо вот чтобы починить, нет. Заплатку могу создать. Делать?
— Насколько её хватит?
— До первого саботажа.
— Тогда делай.
— Ясно. Мне понадобится не меньше часа.
— Тогда начинай. А я посмотрю, чтобы ты не напортачил в комнате «детей».
Я наслоил клей-изолятор и проложил сверху медную дорожку, заранее убрав испорченное место. Хорошо, что участок, подвергшийся варварской атаке, был без сильного скопления контактов, иначе схема под списание полностью.
По крайней мере, с моими руками. Я осознаю, что есть более умелые люди.
Через час я закончил первый этап и достал фонарик, чтобы светочувствительный клей-изолятор затвердел. После этого убрал маленький металлический шпатель и аккуратно впаял дорожку.
— Неплохо. Я бы сделала лучше, но и ты справился, — заявила дамочка и шлёпнула меня с размаху в плечо основанием ладони.
Не люблю людей. Она, похоже, не знает того, что очень сильная.
— Аккуратнее, пожалуйста. Пусть Вы знаменитость, а я всего лишь техник, но закон СССР запрещает избивать меня, — сказал я, быстро собрал инструменты и свалил из корпуса под хохот.
Вернувшись на своё место работы, я хотел лечь спать, но рука продолжала болеть.
Я снял рубашку и взглянул… *цензура*.
Почти идеально круглый, но всё-таки овальный синяк размером четыре на пять сантиметров.
Это… *цензура*.
Даже сестра умеет сдерживаться.
А, ладно. Я достал мазь, как раз купленную на случаи «вынужденных тренировок доброй сестры и брата-задохлика», выдавил…
Чтобы мази хватило на всю гематому, пришлось разрезать тюбик.
После этого, так с ненадетой рубашкой, я и подремал пару часов.
Когда я проснулся, то к моему удивлению рука не прошла. Точнее синяк стал бледнее, но вот само предплечье и плечо казались немного больше, а так же болезненнее.
Глава 2
Кое-как я вытерпел занятия (что глупо) и отправился в травмпункт.
— Молодой человек, и как вы умудрились получить такой странный недовывих? — спросил меня старый хирург-травмотолог.
— На меня напала звезда, — со скепсисом сказал я. — Как обычно бывает, шёл, споткнулся, неудачно упал на забор.
— А ты юморной. Вижу, обезболивать не надо, — усмехнулся добрый доктор и хрустнул моим телом, после чего всё-таки всадил шприц.
— Напишите справку с описанием травмы. Я просто покажу её забору. — Неожиданно для себя попросил я.
— Ха-ха.
Да уж, через сутки-двое плечо не болело (слава современной медицине!), но всё равно я ходил ещё неделю в повязке. Хорошо, что не надо было ничего чинить.