Показательно вот что — при разводе мы все оставили женам квартиры, сами же скитались по знакомым, пока не приобрели новое жилье. А что творится сейчас? Делят не только квартиры, но и вилки, ложки — чуть ли не распиливают диваны. Умора!
Наши семейные раздоры и последующие десять лет пришлись на период, который называют «застойным». Действительно, у власти стояли далеко не интеллектуалы, за них, обрюзгших квадратных уродов с протокольными рожами и канцелярским языком, мы постоянно испытывали стыд перед европейцами. (Когда они выступали, уткнувшись в написанное помощниками, вспоминался Петр Первый, который запретил говорить по бумажке «чтобы дурь каждого была видна»). Чиновничество доходило до маразма, просто тошнило от стадного «единогласия» и всяких торжеств, орденов и премий, которые сыпались как звездопад. Немало людей еле сводили концы с концами, но все же — и это особенно важно — не было никаких беспризорников, бомжей и нищих, которые теперь заполонили улицы городов. Не было, хоть убейте, не было!
Насчет того, что в искусстве многих зажимали, надо признать — в основном зажимали откровенных антисоветчиков с их злобными произведениями и блатную романтику бардов, которые хрипели под Армстронга, ну и группу художников неформалов, с их, в сущности, разрушительной живописью (теперь, во времена «свободы», ясно какое искусство они хотели иметь), а большинство, если и чувствовали зажимы, то как правило в мелочах; некоторые, вполне честные мастера, и вовсе их не чувствовали. Ну не случайно же было создано столько выдающихся произведений?! (Где они сейчас? Где то, что лежало в столе? Ничего не появилось!).
Многие настоящие таланты (не дутые, не конъюктурщики и не обязательно партийные) в те времена вообще жили припеваючи — выпускали все, что хотели и получали по заслугам — всем известны роскошные дачные поселки художников, писателей, композиторов, актеров. Некоторые поэты (Евтушенко, Вознесенский, Окуджава, Ахмадулина) выступали в самых престижных залах и на стадионах; вечера поэзии собирали толпы — люди протискивались сквозь кордоны милиции (эти трудности только подогревали толпу). Те же поэты катались и по заграницам (поговаривают, они сотрудничали с КГБ, на что есть некоторые основания), и тогда всячески свидетельствовали свою лояльность власти.
— Я не могу жить без коммунизма, — и такие вещи говорил Вознесенский (со слов художника Б. Жутовского).
А теперь он плюет на прошлое, а Окуджава с Ахмадулиной и прочие «демократы» пишут президенту «Раздавите гадину!» (имея в виду патриотов. Окуджава даже заявил: «я с наслаждением смотрел расстрел парламента»!). По словам прокурора Казанника «демократы» (Батурин и другие, в том числе писатели) обратились к нему со списком коммунистов, которых следовало «Расстрелять»! (Показали свою «либеральную» суть).
И Евтушенко немало сделал реверансиков власти, а теперь говорит:
— Это я разрушил социализм (со слов поэта Е. Рейна).
Разрушил не разрушил, но руку приложил (известно, что именно литераторы расшатывали систему).
И Р. Казакова читала стихи на празднествах у Мавзолея, за что получала ордена, а теперь объявляет:
— Я жила в дерьмовом Союзе.
А уж о театральных деятелях членах партии и говорить нечего — кое-кто из них получил чуть ли не в собственность целые театры (Сац, Дурова, Ефремов, Гончаров, Любимов, Захаров). Флейтист музыкального театра, мой приятель Алексей Виноградов, сам будучи евреем, с отвращением рассказывал, как их директриса Сац пробивала себе театр:
— Подняла на ноги всех евреев в Союзе композиторов: «Будете писать музыку к моим спектаклям, получать хорошие деньги» (такой «снабженческий талант», как говорит о подобной изворотливости актер Филатов).
Ну и, само собой, через райком партии получила. Так же, благодаря партии, заимели театры Захаров и Дурова (эта дамочка на премьере пьесы Мазнина обнимала и целовала партийных чиновников). Да и все остальные таким же макаром стали театральными вождями. Между тем, насильно в партию никого не загоняли, и эти деятели вступили в нее для карьеры; некоторые даже стали безбожниками и громче всех превозносили социализм. Они пресмыкались перед партийными чиновниками, но в кармане всегда держали камень. Теперь-то они перекрасились (некоторые нацепили кресты) и особенно рьяно поливают бывшую власть, называя СССР «тюрьмой народов», а советских людей презрительно «совками»; некоторые (Захаров) перед телекамерами устраивают дешевую показуху — сжигают партбилеты. Можно предположить — если к власти придут фашисты, они будут носить свастику. Кажется, это называется «политической проституцией». Такие люди напоминают тех, кто объясняется в любви женщине, а переспав с ней, честит ее последними словами.