— Да… я хорошо себя чувствую, — ответила Джоанна, покраснев. Она не ожидала увидеть его так скоро… и уж конечно не в то время, когда она будет в постели — непричесанная и совершенно без косметики.
— Это хорошо. Не возражаешь, если я закурю? Я сам только что позавтракал.
— Пожалуйста, кури.
Чарльз закурил сигарету, придвинул поближе пепельницу в виде раковины и устроился поудобнее. Он, видимо, не собирался сегодня на фабрику, потому что было уже десять часов, а он был в льняной рубашке с расстегнутым воротом и светлых брюках.
— Как ты, наверное, догадалась, я пришел поговорить с тобой, — сообщил он. — Но если ты чувствуешь себя недостаточно хорошо для этого, только скажи.
Джоанна вспомнила, как безжалостно он обошелся с нею накануне. Хотя обстановка вокруг была весьма приятной, она не сама ее выбрала. Ее едва ли не силой заставили приехать сюда, поэтому у нее не возникало желания благодарить.
Ее ответ прозвучал очень холодно:
— Все зависит от того, о чем ты намерен говорить.
— Я думаю, это ясно. О том, что случилось вчера.
Джоанна уселась поудобнее, Чарльз подался вперед и убрал мешавший ей поднос.
— Лично я считаю, что ворошить вчерашний день не стоит — ровным тоном произнесла она. — Как я уже сказала, я уезжаю из Мерефилда и сегодня же. Я думаю, для всех будет лучше, если мы попытаемся забыть о том, что я вообще сюда приезжала.
— А ты сама сможешь это забыть? — напрямик спросил он.
Джоанна начала теребить уголок одеяла.
— Наверное, не сразу, — тихо ответила она. — Я думаю, ты мне не поверишь, но я полюбила миссис Карлайон за то короткое время, что мы знали друг друга.
— Почему же не поверю? Это было заметно. И она тоже привязалась к тебе. Твой приезд очень много значил для нее, — спокойно сказал он.
Джоанна удивленно посмотрела на Чарльза.
— Но вчера…
— То, что случилось вчера, было для всех нас не менее ужасно, чем для тебя. Ты должна это понять. Если женщина больше двадцати лет таит в душе зависть, она не в состоянии контролировать свои поступки, когда исчезают сдерживающие факторы, — печально сказал он. — Это чувство появилось у Моники давно, когда они с твоей матерью были юными девушками. Горе по поводу смерти матери — а оно, несомненно, было искренним — смешалось в ее душе с неприязнью к Нине и досадой из-за собственного замужества. Очень жаль, что все это выплеснулось на тебя, но подобный срыв был неизбежен. Потом, после лечения в хорошем санатории и отдыха вне Мерефилда она, вероятно, станет уравновешеннее и спокойнее. Если бы не эта сцена… — Он закончил фразу выразительным жестом.
Джоанна молчала, опустив глаза.
— Но у тебя был такой сердитый вид… как будто ты тоже ненавидел меня, — произнесла она наконец.
Чарльз резким движением загасил недокуренную сигарету.
— У меня не может быть ненависти к тебе, Джоанна, — спокойно сказал он. — Ты порой выводишь меня из равновесия — но и только. А если я выглядел сердитым, то лишь потому, что мне было невыносимо видеть, как тебе досталось. Но останавливать Монику было бесполезно.
В комнате наступило молчание.
— Все равно я уезжаю из Мерефилда, — сказала Джоанна. — Я ничего не говорила об этом раньше, но со следующего месяца начинаются мои выступления в одном из лондонских кабаре. Мне надо ехать на репетиции, примерку костюмов и вообще готовиться.
— Это было решено еще до отъезда из Парижа?
— Да. Честно говоря, это было главной причиной, по которой я согласилась поехать с тобой. Мой агент считал, что мне будет полезно познакомиться с жизнью в Англии до начала выступлений.
— Понятно… — задумчиво произнес Чарльз. Она не могла понять, как он воспринял ее слова. — Но если бы бабушка не умерла, ты бы не уехала, верно?
— Ну, не так скоро, наверное, — призналась она.
— Тогда почему же ты меняешь свои планы?
— Потому что я думаю, что так будет лучше, — тихо сказала она. — Я не хочу возвращаться в Мере-Хауз.
— Тогда можешь остаться здесь, — предложил он. — Миссис Ховард будет вполне надежной дуэньей.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — удивленно спросила Джоанна. В ее сердце затеплился огонек надежды.
Но его ответ быстро погасил его.
— Да, хочу. Я думаю, кто-то должен побыть рядом с Кэти, по крайней мере, в течение ближайших нескольких дней. Бабушка занимала в ее жизни особое место, а она еще в таком возрасте, когда потеря дорогих людей ощущается особенно Остро. Ванесса много времени будет проводить в санатории у Моники, да они с Кэти никогда и не были особенно близки. Поэтому, если тебя здесь не будет, никто не сможет отвлечь девочку от ее горя.
— Понимаю, — тусклым голосом произнесла она. — Но ведь у нее есть ты. Она… она обожает тебя.
— Я буду занят похоронами, — ровным голосом произнес он.
И тут Джоанна поняла, что несмотря на его спокойный вид, он глубоко скорбит о смерти бабушки.
— Хорошо, — быстро сказала она. — Я останусь еще ненадолго.
— Наверное, будет лучше, если Кэти тоже переедет сюда, — предложил Чарльз. — Перемена обстановки пойдет ей на пользу.
— А как же Нил? — спросила Джоанна.
— Он должен остаться в Мере-Хаузе. Мы не можем оставить там Элис одну. У нее нет своей семьи, и потребуется время, чтобы найти ей работу.
— Ты увольняешь ее?
— Нет, конечно. Но теперь, когда бабушки не стало, она сама не хочет оставаться. Для Моники дом будет слишком велик, особенно, если дети разъедутся. Я выставлю его на продажу — он больше подойдет для какой-нибудь конторы, — а для нее найду что-нибудь поменьше. — Чарльз помолчал, внимательно глядя на Джоанну. — Между прочим, Нил уезжает сразу после похорон. Он не хочет больше работать на фабрике и решил всерьез заняться искусством.
Эта новость удивила Джоанну.
— О Чарльз, это просто замечательно! — воскликнула она. — Ты согласился финансировать его?
— У него достаточно денег, чтобы снять студию и иметь все самое необходимое. Но от роскоши придется отвыкнуть, — сдержанно заметил Чарльз.
— Я так рада за него! Я уверена, ты не пожалеешь. Он показывал мне некоторые свои работы и, хотя я не специалист, мне кажется, у него есть талант.
— Может быть, когда ты будешь в Лондоне, ты сможешь иногда видеться с ним, — предположил Чарльз.
— Не думаю. Я буду много работать, да и Нил будет упорно рисовать.
— Может быть, ему стоит написать твой портрет. Когда ты вернешься к своей работе, нам уже, наверное, не удастся увидеться с тобой, а когда ты станешь звездой первой величины, твой портрет приобретет особую ценность. — Чарльз поднялся. — Мне пора идти. Я привезу Кэти к ленчу и захвачу твои вещи.
Он уже направился к двери, когда Джоанна позвала его.
— Чарльз… мне очень стыдно за свое поведение вчера. Я не хотела создавать тебе лишние хлопоты.
— Все в порядке, — сдержанно ответил он, потом, улыбнувшись, добавил: — Между прочим, если тебя интересует, чья это комната и кому принадлежат эти спальные принадлежности, могу сказать. Это спальня Морин, а этот комплект был приготовлен к ее следующему дню рождения.
— Морин? — переспросила Джоанна.
— Это моя сестра.
— Я не знала, что у тебя есть сестра.
Он удивленно поднял брови.
— Разве я ничего не говорил о ней?
— Никто даже не упомянул.
— Ну, видишь ли, она уже давно живет самостоятельно, так что мы порой даже забываем о ней. И хотя Морин журналистка, она не любит писать письма. — Он обвел взглядом комнату, как бы посмеиваясь над ее чисто женской обстановкой. — Но она может совершенно неожиданно появиться здесь, поэтому мы всегда держим комнату наготове, — объяснил он. — Честно говоря, весь дом принадлежит ей, а я живу здесь только до тех пор, пока не женюсь, если такое когда-нибудь случится.
— Ты хочешь сказать, что когда ты женишься, ты уедешь отсюда?
— Конечно, — пожал плечами Чарльз. — Новобрачные обычно хотят начать все на новом месте. Я купил земельный участок под дом неподалеку отсюда, но воспользуюсь ли я им, зависит… от многих вещей.