А дальше…опять этот чертов Туманов…который испортил все в моей жизни. Что в прошлом, что вчера и что…
— Ольга Валерьевна, извините, задержался, пойдемте, доведу вас до отделения. — Выдергивает из стыдного вчера О. А.
Плутая по катакомбам, выходя и заходя в лифты… я честно пытаюсь запомнить маршрут…но мой географический кретинизм…
Десятки лиц и «здрасти»
— Пятый этаж. Гинекология. Приехали.
Незаметно вытираю вспотевшие от нервов ладони. Пытаюсь дыхательной гимнастикой унять разбушевавшиеся нервы. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди и сбежит в кардиологию.
В светлом длинном коридоре медсестры носят стойки капельниц, еле двигающаяся пациентка ползет вдоль стены, опираясь на перила. Постовая медсестра…белые халаты…маски…
А я со страхом взираю на рабочую суету, но пугает отнюдь не она
…вот сейчас увижу его и…умру.
— В гинекологии работает четыре врача, и я очень надеюсь, что вы нас не подведете. Вот и пришли.
Толкает белое полотно двери «ординаторской»…
— Проходите, — поторапливает.
Ноги в миг становятся стопудовыми, с трудом переставляю, делая три шага.
Перед глазами все плывет. Мушки летают… еще немного и я рухну. Прикрываю глаза…
Божечки…пусть его сегодня не будет на работе. Пусть у него выходной, или отпуск! Да! Отпуск.
— Коллеги, — обращается О.А.
— Доброе утро, — слышу знакомый хрипловатый голос. — Все на обходе.
— А, ну и хорошо. Так даже лучше. Вы мне и нужны. Знакомьтесь Илья Валентинович, ваша новая подчиненная, Красавина Ольга Валерьевна, — оповещает главный врач моего нового шефа.
Открываю один глаз…
— Не обижать и во всем помогать. — слышу как в трубе голос О. А. — Я спешу. Введете в курс дела. Удачи! — бодро напутствует … меня? И выходит, закрыв за собой дверь.
Поднимаю голову и смотрю на Туманова, сидящего за столом у монитора компьютера.
— Ты? — шипит удивленно, сведя брови к переносице, когда мы остаемся одни.
В момент собираюсь и:
— Я, — гордо задрав подбородок, отвечаю.
— Какого черта?
Глава 4. Рычащие Туманы.
Ляля.
По его лицу невозможно прочитать эмоции. Светлые, густые брови сдвинуты к переносице, губы сложены в тонкую линию, глаза с прищуром ощупывают меня от пальцев ног до макушки. И следом за его исследующими глазами по моему телу табуном разбегаются гусиные мурашки.
Мне хочется съежиться и обнять себя руками, но я не делаю этого. Мой подбородок все так же гордо поднят. Хотя в душе я вся скукожилась как самый сушеный абрикос.
Свое состояние я не покажу.
От той скромной заучки с лишним весом, очками, с диоптриями плюс пять, ими, кстати, можно было костер разжигать на солнышке. И от мышиного хвоста на затылке так же не осталось следа.
Сколько я ревела от Тумановского равнодушного, даже презрительного, взгляда…Будто я не молодая девушка, а пенсионерка.
Я бежала на его занятия с огромным желанием, влюблялась в него с каждым днем все сильнее и сильнее. В него не возможно было не влюбиться, все девчонки нашего потока пускали по нему слюни. Еще бы…Красивый, статный, в костюме, с модной прической… Улыбался он всем, кроме меня… смотрел на меня, выгнув брови… а когда я все таки решилась блеснуть своими знаниями…просто сказал, что медицина не для меня. Отвел последнюю лекцию, сел в машину, в обнимку с сисястой блондинкой и разбил мое сердце. Чертов Сухарь Валентинович.
— Что ты молчишь? — рычит, сжимая в руке карандаш с такой силой, что пальцы побелели.
— Мы не переходили с Вами на ты, Илья Валентинович, — отвечаю, вкладывая в интонации максимальную твердость и холодность.
— Да, точно, мы же не пили на брудершафт, да, Олечка? — шипит грозно.
Еще немного и карандаш хрустнет…он вместо него представляет мою шею?
А вот фиг вам…
Замучаетесь Илья Валентинович, я не просто так прозябала над учебниками, оставляя в стороне молодость, которую не вернуть никогда.
Я не знаю какого ответа он от меня ждет. Наверное, он зол за вчерашний вечер…
Но я считаю, что поступила очень правильно и ни о чем не жалею.
— То, что было за стенами этого прекрасного учреждения, там и должно остаться, Илья Валентинович.
Его взгляд от услышанного становится еще более злым.
Хрясь…карандаш пополам… он швыряет его на стол…
Встает. Ножки стула жалобно скрипят по полу, эхом нарушая наэлектризованную тишину.
Подходит ко мне близко…так, что я слышу аромат его парфюма, слышу как он яростно дышит.
— Значит Илья Валентинович… — шепчет у уха, — А знала ли ты вчера кто я, Оля…
Глава 5. Динамщица.
Ляля.
Он так близко ко мне прижимается, что я чувствую все его…достоинство… Паника вперемешку с возбуждением охватывает мое тело. Я чувствую как спина покрывается потом и ткань платья прилипает к коже.
Он что же…прямо вот так, сейчас, меня здесь… со мной… а завтра? А завтра я не смогу посмотреть в его глаза. Сгорю со стыда. А потом он вспомнит кто я? Что я была той трусливой и дрожащей заучкой…
И так зло мне становится…так тошно и горько.
Ведь не вспомнил, пялится на меня минут тридцать и нифига не одупляет, что я та самая.
Ну подумаешь, очков нет, лишних кило нет, хвоста облезлого. Но это все та же Оля Красавина.
Привстаю на цыпочки, тянусь к его уху, вдыхаю вкусный, волнующий аромат парфюма…
— Я буду ждать тебя в туалете, через десять минут. Кабинка два. — шепчу с предыханием.
Растягиваю губы в волнительной улыбочке, разворачиваюсь и ухожу к столу за сумочкой. Все пожитки со мной.
Стараюсь идти максимально ровной и спокойной походкой, пусть видит, что дама на расслабоне. У дамы, конечно, поджилки трясутся, сердце бахалящее из груди выпрыгивает и ноги как окомелки, еле переставляются…
Фи, переспать с незнакомым мужиком в сортире ночного клуба, проще простого.
Как подумаю… и хочется желудок опустошить.
Света рассказывала, что в туалетах таких заведений после одиннадцати вечера, невозможно нужду справить. Там другую нужду удовлетворяют.
Фуу…
Противно то как.
Бе.
Пока Туманов отвлекается на телефон, что- то печатая и другой рукой поправляя штаны. Бесстыдник какой! Хватаю сумочку и улепетываю по коридору. Достаю свой сотовый, и набираю подруге, которую в толчее не найти самой.
Ну возьми ты трубку же, давай! Набираю еще раз и…
— Свет… — шумлю в трубку спустя десять гудков, — Свет, ты где?
— Я у входа Ляль, тебя ищу. Куда мне идти?
— Никуда! — рявкаю и сама оборачиваюсь. — Стой на месте. Нет!
— Ты что там натворила? Куда вле…
— Помолчи Свет.— Перебиваю подругу. — Слушай. Забери мои вещи из гардероба и выходи. Позвони как будешь на улице.
В конце коридора горит зеленый знак «запасной выход», пока я к нему шагаю, молюсь всем богам чтобы он был открыт. Толкаю тяжелую серую дверь и оказываюсь на улице.
Зимний ветер заставляет поежиться. Обхватываю себя руками, повесив сумочку на плечо. Спешно окидываю глазами проулок, щурясь. Над входной дверью качается одинокий желтый фонарь, освещая мусорные баки и кирпичную стену клуба. Никого кроме меня, беглянки и динамщицы.
Торопливо переставляю ногами по тонкой ледяной дорожке, опасаясь, что тут то я и раскарячусь, как корова на льду. Поскальзываюсь и хватаюсь за холодную стену.
Черт, больно ладонь…
В стороне центрального входа стоит несколько машин такси.
Ныряю в первую попавшуюся и набираю подруге.
— Ты что такая взъерошенная Ляль, убила кого? — взволнованным голосом спрашивает Света.
— Лучше бы убила, — ворчу грустно.
Водитель косится на нас через зеркало.
— Чего?
— Того. Я Туманова там встретила. — Разочарованно.
— Туманова? И? Дала ему… — жестикулирует.