— Впечатляет? — тихо спросил Нил.
Микаэль молча перевёл на него взгляд и кивнул. Нил подошёл к нему и прикрыл глаза ладонью:
— Забудь про этот стадион, забудь про свою школьную команду, про семью, про экси. Что ты видишь?
Микаэль молчал. Нил чувствовал, как он дрожит и терпеливо ждал.
— Тебя… вначале мне показалось, что я вижу тебя, молодого, рвущегося к воротам, как на тех видео, что я смотрел. Но это не ты, это я пробиваюсь к воротам. Я чувствую волнение перед матчем, я чувствую предвкушение и радость победы, я чувствую горечь поражения, чувствую клюшку в своих руках, чувствую тяжесть золотой медали…
Нил опустил руку, но Микаэль так и остался стоять с закрытыми глазами, потрясённо выдохнув:
— Чёрт возьми, я так хочу почувствовать всё это наяву… — и тут же открыл глаза, сжавшись всем телом от неожиданно вырвавшегося признания.
Нил почувствовал, как он раздражён и зол на себя за то, что не смог это скрыть, отпустив на волю свои желания и мечты. Желая сгладить остроту момента, Нил вздохнул:
— И почему золотой цвет всегда всех так впечатляет? Вот сочетание белого и огненно рыжего по-моему по настоящему бодрит, заставляя сердце биться.
Нил сделал движение рукой, имитируя сердечные сокращения.
— Да ты просто «лис», — с облегчением рассмеялся Микаэль, — Старый «лис», хвалящий свою лисью нору.
— Эй ты, мелкий засранец, натягивай шлем и пошли посмотрим, кто из нас старый.
Два раза повторять не пришлось. Парень тут же натянул шлем и посмотрел на клюшку.
— А если сломается?
— Тогда у тебя будет две. Одна с автографом Эндрю, а вторая с моим, — и увидев замешательство парня, добавил, — Да ладно, не бойся, мы легонько.
Нил пошёл по полю.
— Давай я буду подавать, а ты попробуй поотбивать. Но смотри, у меня только голова в защите, — сказал он, натягивая шлем привычным движением, — А я старенький и косточки хрупкие уже, да и «кое-что» мне ещё пригодится, — засмеялся он, уходя на середину поля.
— Нил, но это же детский сад какой-то. Что я буду как маленький мячи отбивать?
— Ты сначала отбей, а потом будешь ныть. Готов?
Микаэль встал в стойку и кивнул. Нил замахнулся и кинул мяч в пол силы. Микаэль с шумом отбил его, неприятно передёрнув плечами. Нил сделал ещё несколько бросков, постепенно наращивая силу, пока наконец клюшка с грохотом не выпала из рук парня. Микаэль уставился себе под ноги с силой растирая ушибленное запястье. Нил бросил корзину с мячами и быстро подошёл к нему, взяв за руку.
— Я в порядке, — пробубнил Микаэль.
— Не хватало ещё руку сломать, тогда конец карьере.
— Ну Дей же играл?
Нил перебрал запястье пальцами и только когда убедился, что тот ничего не повредил, нагнулся и поднял клюшку. Легонько постучал ей по шлему парня и сказал:
— Дей может играть даже ногой. Вот когда будешь играть, как Кевин, тогда и поговорим. А пока я тебя очень прошу, будь осторожен.
— Буду, — буркнул Микаэль.
— Что?
— Буду играть, как Кевин Дей.
— Я и не сомневался, — улыбнулся Нил и похлопал его по плечу.
— Смотри сюда, «восходящая звезда экси», — Нил стал за спиной у парня, взяв его за запястья, — Это совсем другая клюшка и движения должны быть другими. Ваши клюшки мягкие, они амортизируют удар. Поэтому вы сейчас и машите ими как лопатой, а эта жёсткая. Пытаешься амортизировать клюшкой, она тебя бьёт в руки, поэтому и не удержал. Чем сильнее в неё бьёт мяч, тем сильнее отдача. Поэтому амортизируешь руками. Клюшка — это продолжение руки. Только одна часть подвижная — руки, а клюшка — нет. Понял?
— Ну типа того. Теоретически.
— Давай, иди мне покидай. Я покажу.
Микаэль отошёл на приличное расстояние и начал подавать мячи. Нил с лёгкостью отбивал их в сторону парня. Спустя несколько минут Микаэль понял, что мячи летят не в хаотичном порядке. Нил намеренно направлял их в пятнадцати-двадцати сантиметрах от него. Парень застыл на мгновение, а потом смеясь, прокричал:
— Нил, ты решил, что это твоё «кое-что» мне уже не нужно? Я вообще то тоже без защиты.
— Что? Переживаешь за своё «кое-что»? — прокричал Нил в ответ.
— Ну как минимум хотелось бы для начала попробовать, чтобы решить, нужно оно мне или нет.
Нил рассмеялся, но начал отбивать мячи под ноги Микаэлю на безопасном расстоянии.
— Развлекаешься?
— Ага. Пытаюсь показать тебе, что и этой клюшкой можно рассчитать траекторию мяча до сантиметров и легко управлять мячом, если она станет продолжением руки.
Это цветочки. Видел бы ты, как Эндрю развлекался по молодости, расстреливая на тренировке всю команду из своих ворот. Все только и успевали подпрыгивать и уворачиваться. Дей так вообще зверел от этого.
— Я конечно знал, что вы с ним странные, но это уже перебор. Он же мог так кого-нибудь травмировать, а учитывая, что у вас не было запасных, это вообще безрассудство.
Нил перестал отбивать и подошёл к Микаэлю, протягивая ему клюшку.
— Ни одной травмы. Никогда. Ни у кого. Эндрю всегда знает, что и для чего он делает.
— Да знаю я, — протянул Микаэль, — Просто подразнить тебя хотел. Так уморительно наблюдать, как ты бросаешься его защищать или оправдывать. У тебя же через слово: Эндрю, Эндрю, Эндрю то, Эндрю сё, Эндрю сказал…
Нил смотрел на него, наигранно хмурясь, а потом толкнул его в плечо.
— Надо и правда сделать ДНК-тест. Может ты и правда мой по крови? Моя наследственность…
Микаэль застыл на месте, бросая исподлобья обиженные взгляды на Нила. Тот рассмеялся и притянул парня к себе, обнимая.
— Да ладно, не дуйся. Мой ты, мой. Даже слишком.
Микаэль стукнул своим шлемом о шлем Нила и отошёл в сторону.
— Мы сюда болтать пришли?
— Иди сам об стенку побросай, а дедушка за тобой со скамеечки посмотрит, — сказал Нил и притворной шатающейся походкой засеменил в сторону трибун. Микаэль покачал головой и подхватив корзину с мячами, побежал через поле.
Он сдался минут через двадцать, подойдя к Нилу и устало разминая плечо.
— Всё. Я сдох. Это жесть, конечно…
— Двадцать минут. Молодец. Я думал, минут десять продержишься.
— Я представляю, какой кайф вы словили, когда начали играть новыми клюшками?
Нил усмехнулся:
— Я тогда чуть из сборной не ушёл. Я когда этот «кисель» первый раз в руки взял, то по мячу попасть не мог. Я тогда вообще не представлял, как этой хернёй можно играть. Я такого психоза ни разу в жизни не переживал. Мы в то время с Эндрю месяца два жили на поле и днём, и ночью.
— А кто первым научился? Ты или Эндрю?
— Хрен его знает. Мне кажется, он первое время почти все мячи телом отбивал, чем этой хреновиной. Ты же видишь, что я тяжёлой клюшкой играл. Кто лёгкими раньше играл, им проще было. А я этот грёбаный пластик вообще в руках не чувствовал. И в один момент у меня сдали нервы.
— И? — не выдержал Микаэль.
— Эндрю взял наши «новые» клюшки, швырнул их за борт и сказал: «Пошли отсюда, на хрен всё это, на хрен экси».
— А ты?
— А я сказал: «Хрена с два».
— И?
— Через год мы выиграли вторую олимпиаду.
Микаэль восторженно смотрел на него с каким-то наивным детским восторгом. Смутившись под его взглядом, Нил быстро бросил:
— Всё. Собирай мячи и пошли. Завтра руки не поднимешь.
— Да я их и сейчас уже хрен подниму.
Нил стянул с него шлем и сказал:
— Да это мы так с тобой побаловались. Считай, мотивационный заряд для тебя. На самом деле ничего хорошего в этих клюшках нет. Пусть лучше удар принимает клюшка, а не руки, оценишь это годам к шестидесяти.
Микаэль быстро собрал мячи в корзину, подошёл к нему и слегка отдышавшись, тихо сказал:
— Спасибо.
— Обращайся.
— Ты мне сегодня рассказал и показал больше, чем тренер за год.
— Так тебя же не дождешься. Встречаемся только по праздникам и дням рождения.
— Учёба, тренировки… — виновато протянул Микаэль.