Сёма спрашивала, почему я была так агрессивно настроена, заметила ли, что между мной и Ратселом воздух искрится, симпатичен ли мне Дэймин… На все вопросы был один ответ — не знаю. Этот парень вызывал во мне очень противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось уколоть его побольнее, а ещё лучше огреть чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы с его индюшачьих перьев пух полетел. Но с другой стороны, невыносимо хотелось ему улыбаться и потрогать ямочки на щеках, чтоб Дэйминовская лёгкая небритость поколола самые кончики пальцев…
Великий, да что ж за ерунда творится? Я всегда была абсолютно равнодушна к подобным типам! Даже когда одноклассницы вздыхали по самым смазливым киноактёрам, я лишь неопределённо пожимала плечами, искренне не замечая в этих мужчинах ничего привлекательного.
Следующие три дня я наблюдала… Каждое утро, проходя мимо дома средних на завтрак, исподтишка смотрела на Дэймина, который провожал наш строй задумчивым взглядом с крыльца дома средних. И потом в течение дня парень постоянно попадался мне на глаза, несмотря на то, что территория лагеря была довольно большой. Наши дома располагались рядом, и мы с сестрой много времени проводили у крыльца, общаясь с Ником и его другом — плохим парнем Джоном, который оказался вполне себе ничего. Здесь же мы обсуждали с нашей младшей воспитательницей Юлей предстоящие мероприятия и даже помогали писать сценарий к клипу, который надо будет продемонстрировать на сцене через два дня — межкомандный конкурс.
Ратсел-младший со своими ребятами обычно ошивался где-то поблизости, а я не могла удержаться и то и дело поглядывала в его сторону, стараясь не выдавать своего интереса. То, что видела, совершенно не вязалось с тем образом, который я нарисовала в голове.
Дэймин Ратсел казался добрым парнем, практически всегда искренне улыбающимся, любящим детей — это было совершенно очевидно. Он постоянно проводил время со своими воспитанниками и получал от этого неподдельное удовольствие. Он учил мальчишек приёмам боевых искусств, что, как правило, переходило в обыкновенное баловство, и я спешно отводила глаза, пытаясь скрыть улыбку, чтобы никто не догадался о причинах моего приподнятого настроения. Ещё Дэймин учил ребят различать птиц по пению, девчонкам показывал приёмы самообороны и даже плёл с ними венки! А когда они, в рамках подготовки клипа на конкурс, начали вытанцовывать чисто девчачьи движения, я всё-таки не удержалась и прыснула со смеху — брутальный Дэймин очень старательно и женственно вилял бёдрами с серьёзным более чем мужественным лицом, покрытым щетиной — это было выше моих сил.
И я не верила своим глазам. Такие парни не умеют различать птиц по голосу и плести венки из ромашек! Они умеют задирать носы и смотреться в зеркало. А лучше всего они разбивают девичьи сердца. И мне нельзя об этом забывать!
В этом мне отлично помогал Ратсел-старший. Каждый раз, когда я видела профессора, моё воображение рисовало картины его сального взгляда на теле моей любимой сестры, и я невольно проецировала эти впечатления на Дэймина. С одной стороны, я осознавала, что у парня с его отцом может быть ровно столько же общего, сколько у меня с моей старомодной маман. Нет, я её безумно люблю несмотря на пуританские нравы. Вот и Дэймин может любить своего отца и ничего не знать о его пристрастиях к юным девушкам, если таковые вообще имеют место быть. Но я ничего не могла с собой поделать и судила сына по отцу.
На пятый день лагерной смены мы с Сёмой привычно вместо дискотеки сразу направились в теннажный зал. Там нас уже ждали Ник и Джон, с которыми мы проводили практически всё время. По вечерам я обожала наблюдать за теннажными поединками Ника и Дэймина. Пока Николасу так и не удалось победить, а я стала замечать за собой, что переживаю уже не за него и желаю победы Дэймину.
В какой момент я сменила сторону, заметить не успела, но осознание этого факта меня сильно напугало. Я резко подняла испуганный взгляд на лицо только что одержавшего очередную победу Ратсела и, заметив, что он смотрит прямо на меня, испугалась ещё сильнее. Мужчина нахмурился.
Я быстро отвернулась и сделала глубокий вдох, останавливая разбушевавшееся сердце. Подошла к весело заигрывающим друг с другом Сёме и Джону и упала на скамейку, пытаясь сохранить невозмутимый вид.
Буквально через минуту рядом со мной кто-то присел, обдавая жаром бедро. Каким-то шестым чувством я поняла, что это не Ник. Глубоко вдохнув, ощутила терпкий запах мужского парфюма и чего-то ещё, посылающего по всему телу мурашки… Подозреваю, что это был естественный запах Дэймина Ратсела. Великий, почему в прошлый раз, когда мы стояли близко друг к другу в этом же зале, я не чувствовала ничего подобного рядом с ним? Я не ощущала даже этого волнующего запаха. Возможно, дело в том, что тогда я относилась к нему по-другому? Мне надо срочно что-то делать со своими эмоциями! Нельзя западать на таких парней!
— Тебе нравится теннаг.
Это был не вопрос. Это была констатация факта. Я сжала вмиг вспотевшие ладони в кулаки и рискнула посмотреть на неожиданного собеседника. Дэймин улыбался! Так искренне, как он улыбается детям. Может это у него отрепетированная улыбка такая? Он наверняка часто снимается для каких-нибудь модных журналов, и там надо уметь вот так вот улыбаться… Или не снимается? Тогда это просто преступление. Прятать такую улыбку от широких масс! А может эта его улыбка и проявляется лишь по отношению к детям? Ну а что… Он тут воспитатель, хоть и младший, а я — ребёнок. Именно так ему и положено относиться ко мне. Отсюда и улыбка. Я попыталась собрать разбегающиеся в разные стороны мысли и всё же ответила:
— Нравится.
— Почему не играешь? — заинтересованно спросил Дэймин.
— Магии нет.
Он был так расслаблен и всем своим видом, а особенно этой самой улыбкой, располагал к себе, что я перестала дрожать. Отвечать правду на подобные вопросы я привыкла с детства. Никогда не стеснялась того, что я бездарность. Я такая, какая есть.
— Совсем нет? — перестав улыбаться, уточнил Ратсел.
Я хмыкнула. Сейчас Дэймин кинет ещё парочку дежурных фраз и сольётся обратно в свою идеальную жизнь, оставляя такую неидеальную меня позади, и не удостоит больше ни единым взглядом до самого конца смены. Такие, как он, не водятся с такими, как я. Брезгуют. Одарённые часто брезгуют нами. А уж такие, как Ратсел, и подавно. Идеальный во всём. Не терпит несовершенства.
Пока я не сталкивалась с подобным отношением, но готовлюсь к этому. В школе у всех одноклассников источник уже проснулся. У кого-то ещё в младших классах, у кого-то в средних… Но все мы изначально были в равных условиях, мало у кого магия пробуждалась в дошкольном возрасте, и в нашей школе таких эксклюзивов не было, поэтому косо на меня никогда не смотрели. Лишь изредка спрашивали, не изменилось ли что-то. Кто-то интересовался, искренне переживая, а кто-то и злорадствовал.
Однако после этого лета всё изменится. Отсутствие у меня магии обязывает поступить на немагический факультет, но мои корни не позволяют не посещать уроки магии…
Насколько я знаю, подобных случаев в истории Магитара пока не зафиксировано. Такие, как Семана, были — от смешанных браков вполне мог родиться немаг, хоть и не часто. А вот у меня всё было странно. И теперь первый раз в жизни нам с Сёмой придётся разлучиться. Мы учились в одном классе и уже получили уведомление о зачислении в одну группу для немагов. Но магический совет при правительстве государства обязал меня посещать уроки теоретической магии, рассмотрев дело в особом порядке.
Помню, я ещё боялась, что меня вызовут на заседание и придётся краснеть перед десятком одарённых высших магов за то, что я такая бездарность, несмотря на свои «богатые» корни. Но, слава Великому, обошлось. Они там сами по себе, без моего участия, решили, что источник может просунься и позже, поэтому я обязательно должна посещать занятия, чтобы знать, что делать с магией, которая, по их мнению, «пока дремлет и ждёт своего часа». А вот я в этом очень сильно сомневаюсь.