Санитарная машина со скрипом остановилась, прервав грустные размышления Эммы. В очередной раз энергично растерев руки, она посмотрела, как из кабины выбирается водитель — молодая женщина в перехваченном поясом кителе защитного цвета, юбке до икр и суконной шапочке корпуса медицинских сестер скорой помощи.
— Доброе утро! — крикнула ей Эмма.
— Доброе? — тут же усомнилась она, подтвердив теорию, выдвигаемую сестрой-хозяйкой, что машинами управляют девушки грубоватого типа. — Чертовски холодно.
— Но это легко исправит какао, — ответила Эмма, внутренне содрогнувшись от собственного веселого тона. В такой манере она всегда разговаривала с самыми угрюмыми пациентами.
Расположить к себе сестру корпуса скорой помощи Эмме не удалось. Впрочем, это никогда не удавалось и в случае с пациентами.
— Похоже, у меня отвалились пальцы ног, — сказала суровая девица, потопала ногами, восстанавливая чувствительность, и обошла автомобиль, чтобы открыть задние двери с красными крестами.
Она широко их распахнула и что-то неразборчиво пробормотала находившемуся внутри пациенту. Сложив руки на груди, Эмма дожидалась, когда же он выйдет, но тот не торопился. В этот момент она испугалась, а вдруг офицер Джонс передвигается хуже, чем она предполагала? А она не прихватила кресло на колесах. Сестра-хозяйка заверила ее, что оно не понадобится. Но что, если она ошиблась? Такое вполне могло случиться. Что, если черепно-мозговая травма повлияла на его способность передвигаться? Тогда ей придется оставить пациента в стылой кабине с этой неразговорчивой шофершей, чтобы сходить за санитаром. Хорошенькое начало! И почему она не подумала обо всем заранее? «Будь готова к любому повороту событий», — ее собственный девиз, которому она учила всех новичков. И сама же так оплошала, совсем не подготовившись.
Пока Эмма отчитывала себя, в дверях машины показался офицер Джонс в армейской шинели. Мужчина стоял спиной, и оказалось, что он прекрасно двигается. Но прежде чем Эмма позволила себе с облегчением вздохнуть, он повернулся и устремил взгляд на коричневый фасад госпиталя. Сестра замерла, уставившись на мужчину, хотя и знала, что никогда не следует проявлять повышенное внимание к пациентам.
Она даже не сразу поняла, что смотрит чересчур пристально.
И потребовалось еще некоторое время, чтобы до нее дошло почему.
Дело, конечно, вовсе не в его внешности. Хотя черты его лица были безупречны, у Эммы от этого вряд ли подкосились бы колени. Миновали те времена, когда такое было возможно. Нет-нет, нечто другое потрясло женщину.
Постепенно Эмма поняла, в чем дело. Несмотря на то что больной явно был измучен (на мужественном лице красноречиво проступали синяки), его вид не казался болезненным. Ни единого намека на это. Поэтому он совсем не походил на остальных пациентов. У тех был взгляд людей, повидавших слишком многое в этой жизни, плечи перекошены и ссутулены, кожа бледная, как воск. А офицер Джонс казался таким… живым. Прямая спина, плечи ровные, а сжатые кулаки говорили о большой энергии. И Эмма — женщина, гордившаяся своей проницательностью, которую приобрела за пятнадцать долгих лет службы, чуть было не произнесла вслух, что он, должно быть, приехал не туда.
Сестра корпуса скорой помощи многозначительно кашлянула, давая ей понять, что пора бы перестать таращиться на пациента. Замерзшую Эмму бросило в жар при мысли о собственном непрофессионализме. А заметив ухмылку коллеги и тут же поняв, что за вывод она сделала, Эмма смутилась еще больше.
«Клянусь, это совсем не то, — рвалось у нее из груди. — У меня не осталось сил на такие вещи!»
Но, конечно, Эмма ничего не сказала. Она и так выставила себя посмешищем. Что подумает сестра-хозяйка? Строго напомнив себе, что она медицинская сестра, офицер Джонс — ее пациент и, как бы он ни выглядел внешне, до идеального здоровья ему далеко, Эмма переключила внимание на подопечного. «Потеря разума, — всегда говорил доктор Арнольд, — так же опасна, как и потеря крови». Она тихо повторила его слова, а затем еще раз для верности, от души желая поскорее избавиться от смущения. Соберись! Эмма сделала шаг навстречу офицеру Джонсу. В конце концов, он служил и многое пережил на войне, а потому заслуживает той же заботы и участия, что и остальные ее мальчики. Она надеялась, что кто-нибудь так же заботился о ее дорогом женихе Фредди до того, как его взяли в плен на Марне.