- Не нужно – повторила я – Точнее мне не нужно. Остановись, я поведу.
Превозмогая нежелание он остановился. Кондо пересел на заднее сидение. Он попытался вытянуть свои длинные ноги, но ему это давалось с трудом. Не самое комфортное место для ночлега.
- – Я понял, что ты мне не доверяешь, но можешь хотя бы сказать куда мы мчимся?
Кондо смотрел на меня в зеркало заднего вида. Он выглядел уставшим и немного помятым. Нам действительно стояло бы остановиться и отдохнуть. Но мне было плевать на него. Слишком много дел накопилось.
- Возвращаемся в Нью-Йорк – ответила я кратко.
- Нью-Йорк, Нью-Йорк … – пропел он, и откинув голову на стекло, уснул.
В город мы приехали очень рано. Солнце было еще низко. Утренний туман плавно полз по прямым улицам, скрывая под своим покровом ранних торговцев.
Я припарковала наш автомобиль напротив первой аптеки, которая попалась мне по пути. Провизоры, наверное, еще мирно спят в своих теплых постелях. Я же себя лишила этого удовольствия в эту ночь. Несмотря, на свой рост, Кондо удалось комфортно уместится на заднем сидении, и крепко спать. Созерцание спящего человека, должно приносить умиротворение. У меня же оно вызывало злость. Вот он, Стиратель, за его душой сотни различных преступлений. Десятки погубленных жизней, но он мирно спит. И пока ему ничто не угрожает. А Джеймс, который по своей воле и муху не обидеть, сейчас неизвестно где и неизвестно что с ним. Ел ли он сегодня? Спал ли? Я гоняла эти мысли в своей голове всю ночь. Но именно это и помогло мне построить план. Ужасный план. Хреновый план. Но именно за такие действия все и узнают Черного тюльпана.
Тишину прорезал противный скрежущий звук. Старая ржавая тележка скрипела настолько противно, что от этого сводило зубы. Из утреннего тумана выступила фигура, подобная крупному мужчине. Когда он стал приближаться к нашей машине, я увидела что он одетый в старую шубу. У него была длинная косматая борода. Этот мужчина был бездомным. Он протащил свою тележку мимо нашей машины.
- Ей – я высунулась в открытое окно и окрикнула мужчину. Мужчина медленно обернулся в мою сторону – ты знаешь одноухого Стьюи?
- – 20 баксов, дамочка – ответил он прокуренным голосом.
- Дамочка? – возмутилась я – Я конечно старая, но не настолько чтобы меня называли дамочкой – раньше я и за меньшее убивала. Но сегодня не до этого.
Мужчина развернулся и стал тащить свою тележку дальше. Ему было плевать на меня, да и на все происходящее вокруг тоже. Наверное это самое блаженное чувство, когда тебе все равно абсолютно на все.
- Стой – я протянула в окно 20 баксов.
Мужчина взял купюру, проверил ее на свету и спрятал ее куда-то в недры своей шубы.
- Да, знаю – ответил он.
- И где он сейчас?
- – 30 баксов – сказал мужчина, превозмогая приступ кашля.
- Ок – произнесла я протяжно, и проятнула ему еще 30 баксов.
- В Бруклине. Знаешь притон на пересечении 23 и Лоял стрит?
- Да.
оо, Я знала этот приют. Моя жизнь была достаточно длинной, чтобы успеть попробовать все. В том числе наркотики разных видом и вкусов.
- – - – - – - – Сколько сейчас времени? – спросил Тэтсуя сонным голосом.
- Не знаю. У меня нет часов – ответила я продолжая сверлить взглядом опущенные ролеты небольшой аптеки – Я перестала их носить в 50-х.
- Что мы здесь делаем? – спросил он потирая глаза и проводя рукой по волосам. Я залипла на вид его сонного лица в зеркале заднего вида. Это нелепо.
- Ждем пока откроется аптека.
Я знаю, что за этим последует масса вопросов, но скрывать абсолютно все у меня нет ни сил ни времени. Я физически ощущаю, как время давит на меня. Как все вокруг сжимается. Я чувствую что должна что-то делать, ибо каждый раз, когда я закрываю глаза я вижу его. Избитого, израненного, брошенного, одинокого. Я привыкла к этому, а он нет. Да и я заслуживаю на это, а он нет.
- Зачем тебе аптека? Ты заболела?
Тэтсуя перелез на переднее пассажирское сидение. У него был помятый вид.
- Нет. Мне просто нужна аптека.
- Точно ничего не случилось?
- Господи, мне просто нужны тампоны – вспылила я.
Тампоны мне были не нужны. Просто упоминание тампонов заставляет любого мужчину переключиться на другую тему.
- Включи радио – попросил он.
Что и требовалось доказать. Мужчины не выносят разговоров о женской физиологии.
Радио захрипело в поиске нужных станций. Я прекратила крутить переключатель, когда голос стал четким и ясным. Я не сразу его узнала, но это был Капитан Америка, Джон Уокер. Я добавила громкости. Горделивый голос Уокера заполнил салон нашей машины.
- – Это дело национальной безопасности – вещал он уверенно – Джеймс Барнс оружие массового уничтожение. И наша задача навсегда обезопасить население Америки от этой грозы. Чего мы и добились. Мистер Барнс никогда не увидит солнечного света. Народ Америки может спать спокойно.
Тэтсуя потянулся к радио и выключил его. Повисла гробовая тишина. Ярость во мне закипала. Я уже успела прорисовать с десяток вариантов убийства Уокера.
- – Если ты убьешь Капитана Америка, то натравишь на себя все спецслужбы этой страны – сказал Кондо.
Он словно читал мои мысли. Но, поздно предостерегать меня. Я уже представляла, как я забиваю его до смерти голыми руками.
- – Мирей – окликает меня Кондо, но его голос доходил словно откуда-то издалека – Мирей – кричит он.
- Не кричи. Я и в первый раз услышала.
- Что ты собираешься делать?
Что я собираюсь делать? Выступление этого разрисованного придурка немного изменило мои планы.Поменяло его местами. Чтобы вытащить Джеймса мне нужна максимальная сосредоточенность. Я должна полностью погрузиться в эту проблему. А для этого мне нужно избавиться от Пауэрброкера. И от Кондо с его странными взглядами. И избавится так чтобы он не побежал следом за мной после того как я отдам ему Пауэрброкера. Время жечь мосты. Время спускать монстров с поводков.
- – Сейчас я схожу в аптеку, а потом планирую поесть – отвечаю я подмигнув ему.
Вернувшись я застала Кондо на том же месте. Мне не нужно было смотреть на него чтобы понять что он не доволен. Ему не нравится что я не посвящаю его во все тонкости своих планов. И тот факт, что он позволяет мне себя так вести мне безумно не нравится. Эти поблажки наталкивают на дикие мысли.
Я сразу взяла курс на самый юг Нью-Йорка. Кондо так и излучал пассивную-агрессию. Ох, милый, если бы ты знал, что я собираюсь сделать, ты бы так не сдерживался.
Когда мы въехали в Бруклин Кондо немного отвлекся. Ему были интересны потрепанные виды Бруклина.
- Нравится? – спросила я.
Мне было похрен на то нравится ему Бруклин или нет. Я хотела его отвлечь.
- – Я вырос в подобном районе – ответил он.
- – Неожиданно.
Я вывернула руль и направила его в сторону береговой линии.
- Мы что на пляж едем? – его изящные брови изогнулись.
- Да. Захватил плавки? – рассмеялась я.
Это вызвало ответную улыбку. Это хорошо. Хороший знак. Похоже он начинает расслабляться. Ох…
Но я повела его не на пляж. Я припарковала нашу машину возле самого крупного русского ресторана на Брайтон Бич. Ресторан назывался “Большой самовар”. Здесь подавали истинно русскую кухню. Даже весь персонал был исключительно русскоговорящим.
Я прошла по залу игнорируя косые взгляды официантов, и присела за столик в самом центре зала. Кондо молча сел напротив меня лицом к двери. Немолодой официант, с сединой на висках, вальяжно подошел к нашему столику и небрежно швырнул мне меню.
- Не нужно – ответила я вежливо на чистом русском, и наиграно улыбнулась возвращая ему меню – две порции пельменей и графин водки.
Уходя официант что-то ворчал себе под нос. Из слов, которые мне удалось расслышать, я поняла что он ругался матом.
- Мирей – окликнул меня Кондо.
- М-м.
Я запрокинула голову и с интересом изучала лепнину на потолке. Им удалось полностью передать постсоветскую атмосферу. Даже эта искусственно состаренная лепнина выглядела так, словно ее переместили с потолка какого-то провинциального дома культуры.