— Мы поговорим, — объявил он.
Она запрокинула голову, глядя на него.
— Я правда устала, Люсьен. Действительно устала. — Она подчеркнула эти слова, еще сильнее прижавшись к нему своим мягким телом. — Не думаю, что у меня хватит сил говорить.
Его рука поднялась, обхватив ее за подбородок.
— Вот и отлично, зверушка, говорить буду я.
Она напряглась.
— Прошло уже некоторое время с тех пор, как был урок, — сказал он и увидел, как удивление скользнуло по ее лицу.
Он наблюдал, как она борется со своей реакцией. Затем увидел, что она проиграла.
— Ты пришел к решению? — спросила она, почти требовательно, но все же только почти.
— О чем?
Он услышал, как она заскрежетала зубами, и сдержал смех.
— Сегодня вечером ты сказал, что сделаешь выбор, — напомнила она ему. — Ты выбрал?
Как бы ему это не нравилось, Люсьен позволил ей сорваться с крючка.
— Этому и будет посвящен твой урок.
Он снова увидел, как изменилось выражение ее лица, снова услышал, как она заскрежетала зубами, прежде чем почувствовал, как она всем весом навалилась на его бок.
— Я вся внимание, — пробормотала она, теперь в ее голосе слышалось легкое раздражение.
Его рука на ее подбородке скользнула сбоку в ее волосы, он прижал ее голову к своей груди. Затем взял ее за запястье, провел ее рукой по своему животу, положив руку. Наконец, он положил руку ей на шею, поглаживая большим пальцем ее горло.
— Ты что-нибудь узнала об истории наложниц во время того единственного урока? — спросил он.
Она почувствовала, как ее голова дернулась на его груди, указывая на отрицательный ответ.
Конечно, ее выгнали раньше или она вообще не слушала.
Люсьен улыбнулся поверх ее головы, продолжил:
— Официальная роль наложницы началась сразу после Революции, когда представители Смертных и Бессмертных встретились, чтобы обсудить Соглашение, которое определит, как будут сосуществовать две культуры. Одиннадцать Старейшин или старейших живых вампиров, представляли нашу культуру. Послы из одиннадцати европейских стран представляли вашу культуру. Для смертных главной заботой было прекратить охоту. Для бессмертных главной заботой было обеспечить безопасное питание, но также найти способ, которым вампиры могли бы питаться и при этом иметь место в обществе, а не находиться в тени. Как я уже говорил тебе раньше, у многих вампиров уже были наложницы, женщины, которые охотно делились своей кровью. Было решено, что с этого момента так будет и впредь. Соглашение было написано, и его подписали как Бессмертные, так и Смертные.
Люсьен сделал паузу, Лия кивнула, что поняла, он может продолжать.
— Наложниц набирали из самых знатных семей Европы, аристократок, дочерей богатых торговцев, даже некоторых королевских особ более низкого происхождения. Этому тайно способствовали монархи по всей Европе. Необязательно было, чтобы женщины приходили добровольно. Чаще всего их продавали.
Он услышал, как она резко вздохнула, и его рука на ее шее ободряюще сжалась.
— Их могли продать, Лия, но, оказавшись там, ни одна не пыталась сбежать.
— Хорошо, — прошептала она, когда он снова сделал паузу, чтобы она дала понять, что приняла этот факт.
— Первой семьей, которая вышла и подписала соглашение, была твоя, — сказал он и добавил: — Бьюкенен пришли добровольно.
— Я знаю, — тихо произнесла она.
— Ты знала, что они уже были наложницами в течение пяти поколений?
Ее голова откинулась назад, и он встретился с ней взглядом.
— Этого я не знала, — тихо ответила она.
Он кивнул.
— Не только наложницами вампиров, но и наложницами королей.
Он видел, как побледнело ее лицо, почувствовал, как напряглось все ее тело, она оттолкнулась верхом от его груди.
— Боже мой, — выдохнула она, в кои-то веки настолько потрясенная, что забыла о собственной наготе.
— Лия…
Все еще с выражением ужаса на лице, она заговорила.
— Оказывается я происхожу из рода шлюх.
Его руки обвились вокруг нее, и он притянул ее к своей груди, так что они оказались лицом к лицу.
— Ты должна помнить, что те времена были другими, — предупредил он, встретившись с ней взглядом. — И женщины Бьюкенен были другими. Они хотели получить от жизни что-то другое. Сильные женщины тогда не могли жить своей собственной жизнью, ни одна женщина не могла. Ваши предки делали то, что должны были делать, чтобы гарантировать себе определенную свободу, которая включала безопасность и комфорт, и им было все равно, что думают люди. Этими чертами характера можно восхищаться и тогда, и сейчас. Она все равно выглядела испуганной и сомневающейся, поэтому он продолжил: