— Ты пропустила все. Поэтому я скажу так, чтобы ты поняла. Я ждал тебя с тех пор, как узнал, что ты существуешь. Но я ждал смертную вроде тебя пять чертовых столетий.
— Сомневаюсь, что земля в ближайшее время врежется в солнце и наступит конец света. Поэтому у тебя будет еще один шанс.
Боже правый, она была такой упрямой.
Он зарычал.
— Отпусти меня, — потребовала она.
— Нет.
— Отпусти меня! — закричала она.
— Никогда! — крикнул он в ответ.
Его последнее слово заставило ее измениться в лице. Оно исказилось от боли, такой острой и такой сильной, что застало его врасплох, превратившись в родственную боль у него в животе, настолько сильной, что он почувствовал мгновенную тошноту.
Поэтому ее кулак, соединившийся с его челюстью, стал для него полной неожиданностью.
Его голова дернулась в сторону, он пару секунд оставался в таком положении, глядя невидящим взглядом вдаль комнаты.
Боли он не почувствовал. Она была все же смертной женщиной, находящейся в невыгодном положении перед ним на спине.
Но он был вампиром.
Наложницы должны уважать своих хозяев — вампиров.
Он во многом доверял ей, потому что знал, на что шел, выбирая ее.
Но она только что переступила черту.
Медленно он повернул голову к ней. Она тяжело дышала, ее сердце бешено колотилось, в ее запахе чувствовался безудержный страх, а в глазах плескались упрямство и ярость.
— Ты ударила меня, — сказал он обманчиво мягким голосом.
Она проигнорировала опасность в его голосе, взбрыкнула и потребовала:
— Слезь с меня!
Он слез, но только для того, чтобы сесть на край кровати, грубо притянув ее к себе на колени, прижав к своему телу руками.
Она сопротивлялась.
— Отпусти меня!
Он тряхнул ее с достаточной силой, чтобы привлечь ее внимание. Она перестала сопротивляться, ее глаза метнулись к нему, и он услышал, как ее сердце забилось быстрее, и перехватило дыхание.
— Сейчас, Лия, ты научишься уважать меня, — прошептал он.
Она открыла рот, чтобы сказать, но он так быстро переложил ее на кровать, что слова застряли у нее в горле.
Теперь она лежала лицом вниз на кровати, ее бедра у него на коленях, задница была обращена к потолку.
Она поняла его намерение и закричала испуганно и с яростью:
— Нееееет!
«Замолчи», приказал он, крик мгновенно прекратился, но она продолжала бороться.
Он решил, пусть борется. Она и так не поблагодарит его за это, он предположил, что требовать ее согласия на порку, контролируя при этом ее разум, было бы тактической ошибкой. Достаточно было утихомирить ее крики. Он прошел с ней достаточно сражений, он явно не добился ни малейшего прогресса, даже после недели противостояния лицом к лицу, за которой последовали три недели разрядки. Ему не нужно было еще, чтобы она искренне ненавидела его еще больше вместо того, чтобы убеждать себя в обратном.
Он прижал ее коленом к кровати, положив руку ей на спину. Она пыталась подняться, толкалась и брыкалась, но он не позволял ей ни на йоту продвинуться к освобождению.
Затем его рука опустилась ей на задницу, достаточно резко, подчеркивая его воспитательную роль, но не так сильно, не причиняя настоящей боли.
В тот момент, когда раздался шлепок, эхом заполнивший комнату, она полностью замерла.
Он шлепнул ее еще три раза. При каждом ударе ее тело дергалось в ответ, но она не сопротивлялась.
В следующий раз, когда его рука потянулась к ее заднице, он не шлепал, а нежно поглаживал.
— Теперь ты все поняла? — тихо спросил он, его рука мягко скользнула по ее ягодицам, а взгляд переместился к ее голове.
Ее лицо было зарыто в одеяло, волосы разметались по плечам, руки вытянуты перед собой, пальцы вцепились в подушку.
Он увидел, как она кивнула.
Теперь пришло время преподать ей еще один урок.
Он убрал колено и, как и подозревал, она немедленно попыталась сбежать. Но он схватил ее за щиколотки и раздвинул ее ноги, опустил колено, поймав в ловушку ее теперь раздвинутые ноги.
Увидел, как ее голова откинулась назад, а пальцы вцепились в подушку.
Он стянул с нее трусики.
«Нет», мысленно закричала она ему.
«Да, зверушка», ответил он.
Когда его рука скользнула между ее ног, она попыталась вырваться, но он удержал ее. Она продолжала сопротивляться, пока он ласкал ее, очень быстро, что несомненно доставляло ему удовольствие, но скорее всего, унижало ее, она стала мокрой.
Он продолжал ее ласкать, пока она окончательно не стала мокрой. Она перестала бороться, теперь она извивалась, бедра приподнялись, ноги задвигались у его колена, не убежать, а еще шире, предоставив ему больший доступ.