Я была почти в стране грез, когда услышала, как Люсьен тихо поклялся:
— Это, бл*дь, больше никогда не повторится, Лия. У тебя есть мое обещание.
Слезы подступили к горлу, но я молча проглотила их и прижалась к нему ближе.
Он не мог обещать. Несмотря на то, что я не имела ни малейшего представления, что произошло и почему появляются такие сны, была одна вещь, которую я узнала благодаря интуиции, но она все время ускользала. Хотя шла прямо из глубины души, я точно знала, единственный способ выполнить ему свое обещание — всегда быть рядом со мной.
Никогда меня не покидать.
А этого не могло случиться.
У меня оказалось больше одной угрозы (нежная от Люсьена) и более двух угроз (пугающих, олицетворявших Марчелло, а также Рудольфа и Криштиану), теперь у меня появилась и третья (мой собственный разум, который пугал меня больше всего).
Я была полуживой женщиной, движущейся в одном направлении.
И я была до смерти напугана.
— Я не хочу, чтобы Лия это слышала. — Голос Люсьена звучал обеспокоенно и сердито. Я проснулась и открыла глаза, не видя ничего, кроме пустой подушки Люсьена.
— Думаю, что Лия должна участвовать в этом разговоре, — огрызнулась Стефани в ответ.
— Теффи. — Другой голос, мужской, смутно знакомый. Космо.
— Я не понимаю. — Это была Эдвина.
— Мы можем перейти на кухню? — Люсьен задал вопрос, который был не столько вопросом, сколько вежливо сформулированным требованием.
Тишина.
— Я только что к ней заходила. Она спит. Она спит очень крепко, — ответила Эдвина голосом, которым обычно выполняют роль миротворца.
Я предположила, что Стефани наседала на Люсьена, а Эдвина надеялась, что ей не придется ремонтировать штукатурку в коридоре наверху.
Люсьен, должно быть, подумал, что впечатывание Стефани в стену наверху, скорее всего, разбудит меня и расстроит, поэтому он решил побеседовать.
И то, что он сказал, меня напугало.
— Ее сны. Они повторяются и связаны со мной. Я знаю это, потому что слышу ее слова у себя в голове, пока она спит. — Голос Люсьена звучал низко, отрывисто и нетерпеливо. — Я поговорил с ее матерью, такие интенсивные сны происходили у нее всю жизнь.
Я была взбешена тем, что разговаривала с Люсьеном мысленно во сне, даже не представляя, что я ему там говорила, учитывая, что сон вообще был о нем, еще и то, что этот сон делал со мной, как до моего предсмертного опыта, так и во время него.
Но то, что он сказал после этих слов имело первостепенное значение.
Он разговаривал с моей матерью?
Теперь меня разозлило именно это.
Последние три недели я звонила всем из своей семьи, даже тете Кейт. Только не Мирне, поскольку мне было достаточно общения с Мирной в повседневной жизни, я не хотела с ней разговаривать еще и по телефону.
Отчаянно нуждаясь в совете, руководстве и уроках, которые Люсьен перестал мне давать до вчерашнего вечера; я была готова поговорить с кем угодно. Я даже дважды звонила тете Фионе.
Проблема заключалась в том, как когда они отвечали на мой звонок, я подозревала, что они в основном избегали этой рутинной работы, увидев мое имя на экране телефона, но даже если они и отвечали, то были очень заняты, у них не было времени.
Заняты, нет времени, заняты.
Даже Лана, которая могла разговаривать с трупом до тех пор, пока он не оживет, и не прикажет ей заткнуться к чертовой матери.
Это было больно.
Я имею в виду, я никогда не уезжала далеко от дома и очень скучала по своей семье.
Но, похоже, они прекрасно справлялись без меня.
Когда Лану выбрали на Отборе, ей посчастливилось переехать не так далеко, всего в трех часах езды. Она все время бывала дома. Моим переездом был двухчасовой перелет на самолете.
Я думала, что они почувствуют мое отсутствие, но вихрь «У меня свидание за обедом…», «Мы собираемся сходить в кино…», «У меня через двадцать минут процедура по уходу за лицом…», «Если я не попаду на эту распродажу, эта пара обуви исчезнет, и я просто умру, если они не будут моими…» (это была тетя Надя, она любила обувь почти так же сильно, как и я) было все, что я услышала.
Ни единого — «Итак, Лия, как у тебя дела с Могущественным Вампиром Люсьеном, которого ты так отчаянно не хотела, и не хотела разлучаться со своей обожаемой семьей и стаей друзей, чтобы пойти ему в услужение? Ты в порядке? Тебе не нужно случайно поговорить с любимым, доверенным членом семьи?»
Глупые, злые, ужасные сучки Бьюкенен.
Теперь я узнаю, что моя мать, моя мать, болтала с Люсьеном.
Я собиралась отречься от нее. Как только она соизволит поговорить со мной, я поделюсь с ней своими мыслями.