У меня было тайное подозрение, что Люсьен обеспечивал мне защиту не потому, что мой собственный перевернутый сон чуть не убил меня, и ему нужен был кто-то рядом со мной, чтобы не давать мне спать. Скорее всего потому что были и другие, более опасные угрозы, от которых он должен был меня охранять.
Я не хотела разбираться с теми угрозами, но все равно не могла. Люсьен исчез прежде, чем я смогла произнести хоть слово в его голове.
Ему придется подождать вечера, и это отсрочит «соединение», чего, должна признаться, я ждала с нетерпением. На самом деле, если я думала об этом больше двух секунд, то начинала задыхаться, а мои ноги становились беспокойными.
Это также напугало меня до чертиков, главным образом потому, что одна мысль о «соединении» заставляла меня дышать тяжело, что произойдет, когда это произойдет? Могу ли я самопроизвольно воспламениться?
У меня в руках был блокнот, в котором я должна была писать все, что хотела сказать. Я писала, несмотря на то, что проверила свой голос в ванной, горло стало намного лучше (потому что Эдвина продолжала давать мне пастилки для горла), голос стал почти нормальным. Эдвина дала мне блокнот, и, если я открывала рот, ее рука взлетела вверх, ладонь обращалась ко мне, а затем она указывала на блокнот.
Я рисовала в нем, мало используя для общения.
Затем почувствовала на себе взгляд Эйвери. Я подняла на него глаза.
Он улыбнулся.
Действительно, несмотря на то, что он выглядел несколько странно, он был очень привлекательным.
Я оторвала лист сверху с рисунками и написала ему, передала блокнот.
Он прочитал ее и покачал головой, возвращая блокнот мне:
— Я не вампир, Лия.
Я написала еще и передала ему.
Он прочитал и вернул его мне.
— Да, я бессмертен.
Ух ты!
Я просто угадала!
Мои брови взлетели вверх.
— Может тебе стоит… — начала Эдвина, внезапно появившись, стоя за диваном и выглядя немного обеспокоенной.
Эйвери поднял длинную, с узловатыми суставами, успокаивая Эдвину, она замолчала.
— Что? — спросила я, и Эдвина посмотрела на меня.
Я написала «Извините» большими печатными буквами в блокноте и показала ей.
Ее голова склонилась набок. Она подмигнула мне и упорхнула обратно на кухню.
Эйвери заговорил.
— Она обеспокоена. Поскольку ты находишься здесь, то имеешь право знать о культуре вампиров. Но другие культуры скрыты от тебя. Они засекречены, как культура вампиров засекречена от всех смертных за ее пределами. Другими словами, я не могу сказать тебе, кто я.
Мои глаза расширились, затем я написала в своем блокноте и повернула его, чтобы он прочитал.
— Да, Лия, есть другие культуры, другие виды бессмертных, — он сделал паузу, а затем продолжил: — и другие существа.
Это была новость. Серьезно сумасшедшая, умопомрачительная новость.
Я снова написала в блокноте и показала ему. Он прочитал и улыбнулся.
— Я доверю тебе хранить мой секрет, крошка. — Только Эйвери семи футов гигантского роста, могло сойти с рук, называть меня «крошка».
Он продолжил:
— Хотя, если бы кто-нибудь когда-нибудь узнал, что я рассказал тебе наш секрет, меня бы приговорили к смертной казни.
Я почувствовала, как мои глаза вылезли из орбит от ужаса, а он рассмеялся и продолжил:
— Мы очень серьезно относимся к нашим секретам.
Я написала «Без шуток» в блокноте. Он прочитал и снова усмехнулся.
Тогда я написала — «Почему?»
— Слова «сердитые жители деревни» тебе что-нибудь говорят? — спросил он, пытаясь обратить все в шутку, но я не восприняла это как шутку.
Я почувствовала, как у меня защемило сердце, как прошлой ночью, когда Люсьен объяснил, в каком мире он вынужден жить. Не только скрывал свое великолепие, но и был откровенно и как-то отвратительно использован и неправильно понят.
Я снова сердито написала в своем блокноте и показал его Эйвери. Когда он прочитал, его лицо смягчилось, он протянул свою большую руку и потянул меня за прядь волос.
Затем его нежные глаза заглянули глубоко в мои, и он прошептал:
— Не все смертные отстой, Лия.
Его слова нахлынули на меня, и я улыбнулась ему. Неуверенно, мое сердце все еще болело, но я была рада, что он не винил меня за все пытки, которые его народ терпел от моего народа, намеренно или непреднамеренно.
Зазвонил телефон. Эдвина ответила на звонок, затем принесла трубку мне.
— Люсьен, — сказала она, и мое сердце пропустило раздражающий удар. Я взяла телефон и приложила к уху.