Я скользила вниз по волне, мое тело все еще сотрясалось от его толчков, тихие, довольные всхлипы срывались с моих губ, когда его язык прошелся по моей шее, рот завладел моим ртом, его язык проник внутрь, чтобы я могла попробовать свой вкус. Мой вкус на его языке усилил близость необъяснимо глубоким образом, который бередил мне душу.
Затем он резко вошел, и я почувствовала, как его тело сильно содрогнулось, сотрясая меня вместе с ним, когда его глубокий стон наполнил мне рот. Его оргазм и глубокое погружение в меня, вызвали такое сильное чувство восторга от триумфа, что мне показалось, будто это чувство пронзило меня до глубины души.
Раздираемый, раздробленный, сытый и вышедший за рамки всего, что я могла себе представить великолепием нашего соединения, что было нехарактерно для меня, я не боролась с этим чувством.
Я притянула его ближе, укрывая и сохраняя, еще крепче обхватив своего вампира своими конечностями.
Мои глаза открылись, когда Люсьен уложил меня в постель.
Я увидела, как солнце слабо пробивается сквозь занавески. Было почти утро.
Я дремала или, точнее, была в отключке.
Он скользнул ко мне сзади, его рука обвилась вокруг моей талии, притягивая меня к своему теплу, прижимая ближе.
Я прижалась к нему.
После первого раза мы проделали то же самое еще четыре раза.
Четыре.
Больших.
Раза.
Всего было пять.
Первый был, безусловно, лучшим, он был более доступным и безраздельно властвовал над всеми четырьмя. Я могла бы даже спорить в его пользу (в течение нескольких часов).
Последний был на диване в удобной гостиной, рядом с кухней. Мы спустились вниз, чтобы совершить набег на холодильник. Или я хотела совершить набег, поскольку умирала с голоду. Люсьен съел много, поэтому не мог испытывать чувство голода. Но мы отвлеклись от холодильника.
Впервые он позволил мне быть сверху. После того как мы закончили, все еще соединенные, я положила свой торс на его широкую грудь, уткнулась лицом ему в шею и быстро заснула.
Не могу сказать, сколько я проспала. Может минуты, а может часы. Но проснувшись, меня вдруг осенило.
Мне показалось, что в меня ударила молния.
Все поведение Люсьена было направлено не на то, чтобы заставить меня подчиниться ему, и измениться, и стать той, кем он хотел заставить меня быть.
Он не раз говорил и демонстрировал, что всегда хотел меня.
Только меня.
Речь шла о том, чтобы я подчинилась ему, тому, кем он был.
Я должна была принять его со всей его властной, доминирующей вампирской сущностью и других милых, нежных или щедрых сторонах его характера.
Он не укрощал меня.
А приручал ту часть меня, которая удерживала меня от его непохожести на других. Он показывал мне, кем он был, как он себя вел, и я должна была принять все это полностью, чтобы он не был кем-то иным, кроме Люсьена.
Живете вы своей повседневной жизнью, скрывая от окружающих суть, кто вы есть; и не хотите впускать в свою жизнь кого-то со стороны, кто бы не принял вас таким.
Примите. Радуйтесь этой красоте.
Я почувствовала, как слезы наполнили глаза.
Я была такой идиоткой!
— Милая?
О боже мой.
Может он видел и слышал мои слезы? Это было бы отстойно!
— Что? — спросила я, было приятно, что голос звучал нормально.
— Ты не спишь.
— Эм… — Я не смогла ответить. Я была занята, пытаясь сдержать слезы, мне это удалось, но с трудом.
— О чем ты думаешь? — мягко спросил он.
Да, в голове у меня кружилось много мыслей. Весомых. Весомых в стиле Айерс Рок или, по крайней мере, так казалось.
— Ни о чем, — солгала я.
Его рука напряглась.
— Ты можешь спать, Лия. То, что случилось прошлой ночью, больше не повторится.
Он думал, что я беспокоюсь о своих кошмарах.
Я не беспокоилась о кошмарах.
Хотя, теперь, когда он вспомнил…
— Откуда ты знаешь, что больше не повториться? — Спросила я.
— Я здесь, рядом с тобой, — ответил он.
Хорошо, я почти поверила, что Люсьен был достаточно большим, достаточно плохим, достаточно быстрым и достаточно сильным, чтобы надрать задницу кому угодно, кроме фантасмагоричного сна, где таинственным образом вешают жертву? Мне казалось, что даже он не сможет его одолеть.
Я приняла решение. Это было страшное решение, но я приняла его, и поскольку я была такой чертовски упрямой, то, если я приняла какое-то решение, доведу дело до конца, независимо от того, что это дело чертовски пугало меня.
— Ты устал? — Спросила я.
— Да, зверушка. — Я почувствовала, как его лицо зарылось в мои волосы, прежде чем он пробормотал, такой сексуальный вампир: — Я очень устал.