Я сделала два быстрых шага в сторону, затем повернулась спиной к фойе и отступила еще на два шага. Но именно там я остановилась, потому что на меня смотрели три вампира, и я почувствовала, как Нестор оказался у меня за спиной.
Я посмотрела на них, чувствуя, как моя грудь поднимается и опускается, пальцы покалывает, ноги дрожат, но я держалась прямо.
Затем перевела взгляд на Этьена.
— Что происходит? — спросила я и была безумно рада, что мой голос не дрожал.
— Мы решили, что тебе пора кое-что узнать, — ответил Этьен.
Я не хотела знать, то, что он собирался мне сказать, и в этом я была уверена. Я также была уверена, что выбора у меня не было.
— Что именно? — Поинтересовалась я.
— Кое-что о нашей культуре. Кое-что о вашей культуре. Кое-что о моем сыне. И кое-что об этом мире и твоем месте в нем, — ответил Этьен.
Это было очень много. Кое-что из этого я знала или думала, что знала.
Хотя, не их версию.
— Хорошо, — прошептала я.
— А теперь будь хорошей девочкой, Лия, и дай своему Хозяину высказаться. Я скажу тебе, когда тебе будет позволено задавать вопросы, — заявил Этьен, и я сглотнула.
Боже, серьезно. Он был таким придурком.
И все же, не имея другого выбора, я кивнула.
— Очень хорошо, — он наклонился, его глаза загорелись, жуткие, довольные и пугающие, прежде чем он закончил: — Зверушка.
О Боже.
— Знаешь ли ты, — начал он, — что в течение пятисот лет вампиру было строго запрещено брать наложницу в качестве любовницы?
Я ничего не могла поделать с реакцией своего тела. Я хотела, но не могла. Мой живот ухнул на пол, как будто он ударил меня.
Этьен ухмыльнулся.
Я открыла рот, чтобы сказать «нет», но вспомнила его приказ и вместо этого отрицательно покачала головой.
— Я так и думал, — пробормотал он, а затем заговорил громче. — Но это правда. На протяжении веков ни один вампир не брал у своей наложницы ничего, кроме крови. Веков. Но мой сын изменил твой контракт. И изменил его без ведома или согласия Доминиона. Когда они узнали об этом, то были недовольны.
Вот оно это правило, которое он нарушил.
Совсем не несущественное правило, которое он нарушил.
Он нарушил его, чтобы заполучить меня.
Пожалуйста, скажи мне, что этого было не так.
Я промолчала.
Этьен продолжал.
— Вампиры не живут со своими наложницами. Они не целуются с ними на Пирах. Он явно трахает тебя, и делал все с тобой, что хотел, черт возьми, делал до получения разрешения Совета. Они не отнесутся к этому по-доброму.
Я сжала губы и кивнула, чтобы он понял, что я его услышала.
Он продолжал.
— Умышленно или случайно, это заставило других вампиров усомниться в этом законе. Мы, — он махнул рукой, указывая на Марчелло, Катрину и Нестора, — приветствуем это. Потому что это означает войну. И мы готовы.
Хорошо. Понятно.
Хотя это было совсем нехорошо.
Совсем совсем нехорошо!
— Это было так давно, — прошептал Этьен. — Вампиры охотились. Кормились. Бессмертные должны править этой планетой, а не подчиняться каким-то правилам.
Я боролась, но не могла перестать дрожать.
Этьен был далек от завершения.
— Мы не хотим брать твой вид в качестве партнеров. — Он выплюнул последнее слово, если у меня еще не было четкого представления о том, как он относится к «моему виду», то теперь я поняла. — Мы хотим принимать таких, как ты, любым удобным нам способом и когда захотим. Вот как это будет.
Да.
Нехорошо.
Я сжала губы.
Этьен продолжил.
— Люсьен, вольно или невольно, начал этот процесс. Каждый в нашей культуре позиционирует себя по-своему. Вампиры, которые не желают перемен, готовы бороться за статус-кво. Наложницы, которые хотят сохранить свое место в качестве паразитов нашей культуры. Вампиры, которые хотят быть свободными, чтобы найти своих партнеров, какую бы форму они ни приняли. И мои братья, — снова взмахнул рукой, — желающие просто быть свободными, чтобы быть вампирами.
Ну, кое-что я могла бы сказать по этому поводу. Это было так похоже на Люсьена, делающего то, что он хотел, и черт бы побрал все последствия.
Когда он остановился, возникла пауза, хотя я не хотела, чтобы он продолжал, но все равно кивнула.
Поэтому он продолжил.
— Не обманывай себя, думая, что мой сын заботится о тебе. Он хочет, чтобы ты поверила, конечно, что так бывает при приручении. Но это не правда.
Еще одно покачивание тела, когда его слова врезались в меня, и он улыбнулся. Он наслаждался каждой секундой моей реакции.
Ублюдок.
Он продолжал, но на этот раз говорил тихо, медленно, наслаждаясь болью, которую он точно знал, причинял мне.