— Уже работаю над этим, — объявил Люсьен.
Космо колебался недолго, прежде чем вздохнул и покачал головой.
— Полагаю, найдутся те, кто встанет на твою сторону.
— Я бы очень хотел, чтобы ты был одним из них.
Космо замер, его лицо оставалось пустым, прежде чем он тихо спросил:
— Ты сомневаешься во мне?
Люсьен не ответил.
Все еще тихо, Космо сказал:
— Я бы сгорел за тебя, Люсьен. Я уже доказывал это раньше.
— Так и есть, — согласился Люсьен.
Они долго смотрели друг другу в глаза, прежде чем Космо нарушил их молчаливую клятву верности, сказав:
— Ее будет нелегко приручить.
Впервые с тех пор, как он увидел своего друга у себя в кабинете, Люсьен улыбнулся.
— Очень верно подмечено.
Космо улыбнулся в ответ.
— Как она вела себя прошлой ночью?
— Неукротимая.
Космо откинул голову назад и рассмеялся.
Так закончился их напряженный разговор.
Люсьен свернул на подъездную дорожку к дому, который купил для Лии три месяца назад, всего через несколько недель после того, как она закончила свои последние отношения со смертным.
Он нарушил свою собственную практику и сам искал для нее дом. Он изложил Салли свои требования и лично посетил дома, двадцать поместий, если быть точным, прежде, чем нашел тот, куда хотел бы поселить Лию. Затем он нанял команду декораторов, которая подогнала весь интерьер под его строгие требования.
Когда он встретил в этом доме Эдвину всего несколько дней назад, чтобы передать ей ключи от ее нового дома и места работы, она была ошеломлена тем, что увидела.
Эдвина в течение сорока лет была экономкой у его действующих наложниц. Она знала, что у Люсьена была репутация щедрого мужчины, особенно щедрого с наложницами. Он содержал их в хороших условиях, пока они его обслуживали, и оставлял обеспеченными, когда отпускал. Все вампиры делали то же самое, но, некоторые были скупые, другие не так свободно распоряжались финансами, может они и были щедрыми, но не такими, как Люсьен, он не был скупым, и он был далек от финансовой несостоятельности.
Но особняк с шестью спальнями на участке в пятнадцать акров был за пределами щедрости даже Люсьена.
Он нажал кнопку открывания гаражных ворот на солнцезащитном щитке, припарковав свой гладкий черный «Порше Турбо» рядом с таким же гладким черным «Кайеном», который купил Лии.
Эдвина, удивленно услышала, как его машина заезжает в гараж, встретила его у кухонной двери с испуганным лицом.
— Люсьен, — выдохнула она.
— Эдвина, — ответил он в знак приветствия, не останавливаясь, двигаясь к ней.
— Ты здесь, — отметила она, хотя это было и так понятно.
Он остановился, чтобы спросить, где Лия, так как у него не было желания ее искать по дому, повернулся к Эдвине.
— Да. Где Лия?
Он увидел, как ее глаза округлились, прежде чем она выпалила:
— Она не готова к еще одному кормлению! И ты тоже не готов к еще одному.
Взгляд Люсьена встретился с ее взглядом, и он увидел, как краска сбежала с ее лица.
— Прости. Прости меня, — пробормотала она, отводя взгляд.
— Где Лия? — повторил Люсьен с плохо скрываемым нетерпением.
— В своей комнате.
Люсьен немедленно повернулся к лестнице.
— Люсьен! — позвала Эдвина, и Люсьен с неохотой обернулся. — Она… — Она сделала паузу, ее лицо все еще было пепельным, в комнате разлился аромат страха.
— Что она? — спросил Люсьен, когда она замолчала.
Ее тело дернулось, затем она продолжила:
— Она… — снова замолчала.
— Эдвина, — голос Люсьена прозвучал, как опасное шипение.
— Она в… в… — он заметил, как она сглотнула, прежде чем наконец закончила, — она не в настроении.
У Лии было плохое настроение. Это была отличная новость.
Люсьен медленно улыбнулся. Эдвина вытаращила на него глаза.
Люсьен повернулся к лестнице.
Как сказала Эдвина, Лия находилась в своей спальне, хотя, как только он вошел в холл первого этажа, уже знал, услышал, как бьется ее сердце и почувствовал ее запах. Когда он вошел в дверь, то увидел, что она сидит на тахте, прислонившись спиной к подлокотнику, согнув перед собой ноги. На ней были выцветшие джинсы, бледно-розовая кофточка и легкий бледно-зеленый кардиган. Ее ноги были босыми, ногти на пальцах окрашены новым лаком. Вчера был прозрачно-розовый, сегодня — яркой фуксии, и это говорило, что она явно не подчинилась его приказу отдохнуть, вместо этого делала себе педикюр. Ее длинные, многослойные светлые волосы мягкими волнами рассыпались по плечам, завитки на шее изогнулись, обрамляя изящную линию шеи, приглашая, она, вероятно, и не подозревала, но он был в предвкушении.