Ее глаза метнулись в сторону, и она с обвинением воскликнула ему в плечо:
— Ты двигаешься быстрее, чем кто-либо, я никогда такого не видела. Это неестественно.
— Ты никогда не была с вампиром.
— Ты чувствуешь других, слышишь…
Он прервал ее:
— Лия, это совсем нетрудно.
Ее глаза метнулись к нему.
— Тебе легко говорить!
— Виды эволюционировали с момента образования планеты. Это совершенно естественно, что я делаю, учитывая, как питаюсь. Это тот, кто я есть. Это обычай моего народа.
— Я не могу в это поверить, — прошептала она.
— Это правда.
Она быстро оценивала его, впитывая любое изменение выражения его лица и глаз, мысли быстро менялись, у нее на лице мелькали совершенно разные эмоции, но осталось одно. Недоверие, смешанное с ужасом.
— Так что получается, мы твоя добыча? То есть мой народ. В этом вашем «естественном мире».
Он не колеблясь ответил:
— Да.
Она замерла и уставилась на него, явно ошеломленная его ответом и честностью.
Он воспользовался этим.
— Я еще не объяснил, что мы можем сделать еще больше. Что не делал прошлой ночью. Но все стало бы намного лучше для тебя, если бы ты не заставила меня потерять контроль.
Она стиснула зубы при очередном упоминании о своей ответственности за события прошлой ночи, прежде чем спросить:
— И что это будет?
— Я могу обезболить твою кожу.
Ее тело дернулось, прежде чем она сказала:
— Что?
— Перед кормлением, только перед кормлением, в моей слюне есть фермент как бы анестезии. Он не только обезболивает, но и обладает целебными свойствами. Сильными. Исцеление начинается еще до того, как я закончу кормление.
Лия моргнула, недоверие и ужас исчезли, им на смену пришло смятение и неверие.
Люсьен продолжал:
— Если бы я подготовил тебя до того, как мы начали, ты бы не почувствовала разрывов кожи, только кормление, это очень приятная процедура для смертных.
Ее лицо мгновенно приняло выражение, которым он наслаждался по полной, выражение, полного удивления.
Затем она сказала:
— Ты шутишь.
Он покачал головой.
— Вы люди находите этот процесс очень чувственным.
— Нет, — покачала она головой, снова отталкивая его, ничего не добившись, сдалась, рухнув на него. — Я была неправа насчет того, что ты сказал раньше. Это не безумие. Вот это точно безумие.
— Это не так.
Она проигнорировала его, и ее глаза сузились.
— Так почему же ты этого не сделал… не подготовил меня?
Его рука на ее талии обвилась еще сильнее. Другая его рука скользнула вверх по ее шее в волосы, приблизившись к скуле.
Спокойно он объяснил:
— Ты была возбуждена, двигалась на мне, волновалась. Тебе было хорошо. Ты хорошо пахла, — его голос понизился при воспоминании, — так чертовски хорошо, что я потерял контроль.
Ее голова стала вжиматься в его руку, пытаясь ее отодвинуть назад, не останавливаясь, несмотря на тщетные усилия.
— Завтра, когда мы повторим, я подготовлю тебя, — пробормотал он, его глаза опустились на ее горло.
Она прекратила бороться с его рукой, он прислушался к ее учащенному пульсу.
— Нет, — прошептала она.
Он поднял глаза, встретившись с ней взглядом.
— Тебе понравится.
Ее голос дрожал, когда она сказала:
— Это ты говорил и в прошлый раз.
— Завтра я не буду так голоден. И позабочусь о тебе
— И я должна поверить?
Его голос звучал убийственно серьезно, когда он ответил:
— Да, Лия. С кормлением и со всем остальным ты должна верить и доверять мне.
Ее голова резко дернулась назад в его руке, его пальцы вцепились ей в волосы, пока она не перестала сопротивляться.
— Я тебе не доверяю, — огрызнулась она.
— Потом начнешь, — ответил он.
— Не буду.
— Будешь.
— Никогда, — прошипела она, оправившись от шока и разозлившись.
Черт возьми, она была упрямой.
— Я докажу тебе это, — пообещал он ей.
— Я больше никогда на это не пойду, — объявила она, и его пальцы в ее волосах слегка дернулись, когда его терпение лопнуло.
— Пойдешь, и пойдешь на это завтра вечером. — Его голос был неумолим.
— Только через мой труп, — выпалила она, ее глаза вспыхнули, оскорбление было кристально ясным, и он почувствовал, как оно мучительно пронзило его изнутри.
— Ни за что, — отрезал он в ответ.
Она пристально посмотрела на него. Он нахмурился.
Она сдалась первой, когда потребовала:
— Мы закончили с уроком на сегодня?
— Да, — прорычал он.
— Хорошо, значит, ты уже уходишь?