Как женщина, несмотря на свое нынешнее эмоциональное состояние, я не смогла удержаться от крика:
— Мне нравится твой наряд!
Она протянула руки и улыбнулась.
— Потрясающий, не так ли? Мы получим кредитку Люсьена, и я отвезу тебя в магазин, где все это купила, одену тебя.
Мое удовольствие от ее наряда исчезло, я сморщила нос.
— Не думаю, — сказала я.
Она подошла ближе, ее брови нахмурились, на губах играла легкая улыбка.
— Почему?
— Мне ничего не нужно от Люсьена, — величественно объявила я.
По какой-то непонятной причине это заставило ее громко расхохотаться, как будто я сказала шутку.
Затем, глядя на меня, она прошептала:
— Боже, я ему завидую.
Эй, вампиры все же странные.
Внезапно мне кое-что пришло в голову, и я посмотрела на палящее солнце, по которому только что прошлась Стефани к дому.
— Ты не должна находиться на солнце! — крикнула я, и это прозвучало как обвинение.
Она спросила сквозь смешок:
— Что?
— Ты, — заявила я, указывая на нее пальцем, — только что прошлась по солнцу. — Я указала на дверь, прежде чем опустить руку. — Мне казалось, солнечный свет смертелен для вампиров.
Замешательство промелькнуло на ее лице, прежде чем она пробормотала себе под нос:
— «Изучение Вампиров» уже не то, что раньше.
— Меня исключили, — призналась я.
Ее прекрасные голубые глаза расширились, затем она запрокинула голову и рассмеялась, могу добавить, что рассмеялась она оглушительно, постоянно обнимая меня за талию. Она повела меня вперед в гостиную, где усадила лицом к лицу на диван.
— Вампиры — люди, — начала она.
Я махнула рукой между нами и сказала:
— Я знаю. Люсьен объяснил это прошлой ночью.
— Для нас солнце не смертельно.
Я этого не знала, но не поделилась, главным образом потому, что она и так поняла по моей реакции, что я этого не знала.
Она продолжила:
— Раньше мы вели ночной образ жизни. Вот так и поползли эти слухи.
— О, — сказала я, просто чтобы что-то сказать.
В этом был смысл. На самом деле все это имело смысл, что немного разочаровывало. Я бы предпочла, чтобы дело касалось темной магии или чего-то зловещего, зла. Это дало бы мне еще одну причину добавить в мое хранилище «Почему я ненавижу Люсьена».
— Итак, очевидно, теперь ты не ночной житель, — заметила я.
— Некоторые все еще придерживаются старых обычаев. — Она наклонилась и усмехнулась. — Лично я никогда не просыпаюсь по крайней мере до полудня. — Мы слышали, как мужчины вернулись. Она оглянулась через плечо на дверь, потом на меня и спросила: — Что это за коробки?
— Похоже, Люсьен переезжает, — ответила я, не в силах скрыть свое отвращение к этой идее.
Она снова оглянулась через плечо на дверь и снова пробормотала себе под нос:
— Он точно не теряет времени зря.
— Не теряет времени на что? — Спросила я.
Она оглянулась на меня и ответила:
— Пусть Люсьен тебе сам все объяснит.
Я покачала головой.
— Стефани, не сочти за неуважение, но я бы предпочла, чтобы объяснила ты.
Ее глаза смягчились, и она тихо сказала:
— Я так понимаю, что между вами двумя не все хорошо.
— Да, — мгновенно ответила я.
— Разве он не кормился? — спросила она немного недоверчиво.
— Ага. Кормился, — поделилась я. — Но все вышло из-под контроля, и он забыл меня обезболить, — я махнула рукой в воздухе, — или что-то в этом роде.
Я наблюдала, как ее лицо закрылось, и поняла, что она хотела скрыть свою реакцию от меня.
Затем она схватила меня за руку и прошептала голосом полным сострадания:
— О, дорогая.
От ее слов и тона, которым она произнесла эти слова, мне захотелось плакать. У меня выступили слезы. Она понимала, несмотря на то, что была на другой стороне, понимала мою позицию жертвы. Было приятно сидеть напротив кого-то, хотя ее едва знала, кто понимал тебя.
Но я не плакала. Почувствовала, как навернулись слезы, но сдержалась. Это отняло у меня много сил, но у меня получилось чертовски хорошо.
Она наблюдала за моей борьбой и, когда я вышла победителем, крепко сжала мою руку.
— Тебе нужно выпить, — заявила она, убирая руку.
Я решила, что это отличная идея. Затем вспомнила, почему это может быть не очень хорошей идеей.
— Люсьен сказал, что сегодня вечером он снова будет кормиться.
Она встала и потянула меня за собой.
— Хорошо. Ему на пользу, если в его организм попадет немного твоего алкоголя, — с чувством прокомментировала она и наклонилась ко мне, выводя из комнаты. — Кормление от пьяного, — она притворно вздрогнула, — на вкус напоминает дерьмо.