Я запрокинула голову, глядя на него, положила руки ему на грудь и уставилась.
А потом спросила:
— Почему другие не могут так делать?
— Очень немногие вампиры обладают способностью гипноза. Те, кто обладает, не имеют такого контроля, как у меня. Ни один из них, или ни один из тех, кого я знаю, даже близко не обладает мощью моих способностей.
О боже мой!
— Это безумие, — прошептала я.
— В каком-то смысле ты права. То, что я могу делать, очень необычно.
— Ясное дело! — воскликнула я.
Он ухмыльнулся моей вспышке. Я проигнорировала его ухмылку.
— Так вот почему все пялятся на тебя, как на кинозвезду? — выпалила я, его голова склонилась набок, и он долго и пытливо рассматривал меня.
Наконец спросил:
— Ты это заметила?
— Это трудно не заметить.
Он прислонился спиной к стойке и потянул меня за собой, так что я встала на цыпочки, прижавшись к нему всем телом. Его рука поднялась и запуталась в моих волосах, как он делал, когда мы были одни, не так, будто мы были в центре внимания сотен глаз и огромного количества вампирского экстрасенсорного восприятия.
Затем произнес:
— Это часть моих способностей.
— А какая другая часть?
Его рука глубже зарылась мне в волосы, губы приблизились к моим.
— Мы оставим это на потом, хорошо?
Я хотела сказать «нет», не будем оставлять.
Но гораздо более покладистая, уступчивая, надеюсь, не раздражающая Лия не потребовала бы сию минуту объяснений.
И в любом случае, у меня не было шанса.
Он поцеловал меня.
Он поцеловал меня так же, как делал, когда мы были одни.
Другими словами, это был глубокий, с открытым ртом, переплетающимися языками, заставляющий меня тяжело дышать, огненный поцелуй, выстреливший мне прямо между ног.
Но в этом поцелуе присутствовало и что-то другое, лучшее, более интенсивное, почти подавляющее, но в хорошем смысле. Интуитивно я поняла, поцелуй был таким, потому что он пометил меня. Также поняла, что поцелуй был другим, потому что наши тела были настроены друг на друга. Я не знала, как и не понимала они настроены, и что это означает для меня, просто понимала, что все это повлияло на меня физически так, что потрясло до глубины души.
Когда он поднял голову, я обнаружила, что стою на пальцах ног, прямо на цыпочках. Моя грудь была прижата к его груди, пальцы одной руки лежали на его плече, другая настойчиво обвивала его шею сзади.
— Мне чертовски нравится, как ты целуешься, — снова прорычал он, будто мы не были в битком забитом, вибрирующем вампирском клубе. Почти дикий рокот его рычания проник сквозь меня, заставляя мои пальцы на ногах поджаться.
Именно тогда я почувствовала гул, как бы подводное течение, сосредоточенное на нас, течение изменилось, усилилось, стало восторженным. Теперь я чувствовала на себе взгляды и знала, что они их не скрывали.
Жар ударил мне в лицо как раз в тот момент, когда опасность проникла в мое сознание.
— Что-то не так, — выдохнула я.
Его лицо снова приняло пытливое выражение, пока он изучал меня, а затем ответил:
— Да.
— Что не так?
Его глаза поднялись, двигаясь по комнате.
Я заметила нетерпение, разочарование, затем каменную покорность на его лице, прежде чем он ответил:
— Мне пора вести себя прилично, зверушка.
В этом не было никакого смысла, но прежде чем я успела задать еще один вопрос, он снова вернул нас в исходное положение, его рука с моим бокалом оказалась передо мной.
Я забрала свой бокал, поднесла к губам, сделала большой глоток, потому что мне было необходимо выпить.
Мне следовало сделать глоток побольше, потому что его губы опять оказались у моего уха, он спросил:
— Хочешь потанцевать?
Мои глаза метнулись к извивающемуся танцполу, и ноги задрожали.
Вот оно. Чтобы казаться Послушной Лией, мне предстояло сделать то, чего я действительно не хотела делать.
— Если ты хочешь. — Я старалась говорить уважительно и подобострастно, как будто его желание было для меня закон, но была не уверена, что совершила этот подвиг.
Мои опасения подтвердились, когда почувствовала, как его тело задвигалось от смеха у меня за спиной.
— Мы не обязаны делать то, чего ты не хочешь, Лия.
Не обязаны?
Боже, такое было впервые.
Я уставилась на колышущиеся тела на танцполе, безуспешно пытаясь представить мощную фигуру Люсьена среди них, сглотнула, прежде чем спросить:
— Эм, а ты, э-э, танцуешь?
— Не публично. Однако, в частном порядке, да.