Что, черт возьми, это значит?
— Итак, ты хочешь сказать, что не собираешься закрывать глаза?
— Нет.
Он точно был придурком.
Скорее всего он должно быть прочитал мои мысли или поскольку я не разговаривала с ним мысленно, может увидел выражение моего лица.
Поэтому он продолжал:
— Я хотел бы понять, почему это для тебя проблема.
— Я голая, — объяснила я, хотя и так было понятно.
— И я видел тебя прошлой ночью, — повторил он, его тон ясно говорил, что он тоже считает излишне мне это объяснять.
— Сейчас не ночь. А утро.
— И что?
— Солнце светит, — продолжила я.
— Солнце? — переспросил он.
— Да. Я проснулась, — продолжила я.
Его руки скользнули мне за спину, когда он пробормотал:
— Вижу.
— Что ты видишь?
Вместо ответа он терпеливо сказал:
— Мой язык был у тебя во рту.
— Да, но…
— Твоя кровь наполняла мне рот.
— Да, но…
— И моя рука была у тебя в трусиках.
Все это я знала.
До сих пор.
— Да, но…
— А мой палец был в твоей…
— Да! — огрызнулась я, оборвав его. — Но сейчас совсем другое дело!
— Как такое может быть?
— Очень просто.
— Объясни мне.
— Я не могу!
Он вздохнул, прежде чем заявить:
— Ты сейчас стоишь в моих объятиях почти голая. Я чувствую твою кожу, чувствую твой запах, прикасаюсь к твоим волосам. Ты прижимаешься ко мне и говоришь, что если я увижу твою грудь, ты почувствуешь себя неловко, хотя я видел ее вчера?
Его послушать, так моя просьба звучала очень глупо.
Я опустила глаза и посмотрела на его горло.
— Звучит глупо, — произнесла я вслух тихо.
— Покажи мне себя, Лия.
Мои глаза снова встретились с его.
— Что? — Вздохнула я.
— Сделай это, — приказал он, и это определенно был приказ. Я поняла это по его твердой челюсти и напряженному взгляду.
Мне действительно нужно было проверить, вписана ли жидкость для розжига в список покупок Эдвины.
Изо всех сил стараясь быть Послушной Лией, я оттолкнула его руки со своей талии, сделав шаг назад. Он не отпускал меня. Продолжал обнимать, так что я была вынуждена выгнуть спину.
Я отвернулась в ту же минуту, как он опустил глаза. Прошла всего секунда, прежде чем я снова оказалась прижатой к нему, его рука погрузилась мне в волосы, обхватила затылок и надавила так, что щека оказалась прижатой к его груди.
Он наклонился, и тихо заговорил мне в макушку:
— Это было не так уж трудно, не так ли?
На самом деле, правда, было нетрудно.
Но я бы никогда ему по собственной воле не показала бы свою грудь.
Но вместо этого, своим самым обычным, хорошо воспитанным голосом, я согласилась:
— Нет, дорогой, не так уж трудно.
Я почувствовала, как его тело стало твердым, а рука в моих волосах изогнулась, прежде чем он заметил:
— Ты испытываешь меня, зверушка.
«Хорошо», — подумала я.
Его рука дернулась назад, запрокинув мою голову так, чтобы я смотрела на него снизу вверх.
— Тебе повезло, что мне это нравится, — его голос звучал предупреждающе.
Здорово. Ему это нравится.
Боже, как мне повезло.
— Надень халат, встретимся внизу. Мы позавтракаем на кухне, — скомандовал он, прежде чем прикоснуться своими губами к моим и отпустить меня.
Я чуть не полетела в ванную, мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не хлопнуть дверью.
— Ты хочешь что-то особенное на завтрак? — крикнул он через закрытую дверь, пока я надевала халат.
— Все, что хочешь ты, — крикнула я в ответ, а затем показала двери язык.
— Я видел, Лия. — Услышала я, и голос его не звучал так, будто я сумею его разубедить. В его голосе звучало удивление.
Мне было наплевать, что он удивлялся.
Мой разум и тело застыли на месте.
— Что ты сказал? — спросила я онемевшими губами.
Дверь открылась, я подпрыгнула, Люсьен скрестил руки на груди и прислонился к косяку.
— Я видел, — повторил он.
— Но… Мне казалось, — я запнулась, затем выдохнула, — ты можешь видеть сквозь двери?
— Нет, я не могу видеть сквозь двери. В этот момент ты разговаривала со мной.
— Я жестикулировала.
Он ухмыльнулся.
— Это то же самое.
Я промолчала.
Это была совсем не хорошая новость.
— Эта новая твоя игра забавная, — отметил он, чертовски напугав меня. — Лучше, чем другая.
Я пробормотала сама невинность.
— Какая игра?
Он покачал головой, протянул руку, обхватил меня сзади за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать в макушку.