— Люсьен, — выдохнула блондинка, подойдя к нему.
Он не поздоровался и не прикоснулся к ней.
Он вышел в коридор, зная, что она последует за ним.
Она так и сделала.
Этот коридор вел в Логово или комнату для кормления на Пиру. Коридор был лабиринтом, в центре которого находилось Логово. Каждый вампир знал планировку, но никто из смертных. Смертные могли войти в Логово только с вампиром по его или ее приглашению. Если бы они самостоятельно отправились бы в Логово в надежде раствориться в кормлении, на этом конкретном Пиру, они могли бы заблудиться на несколько часов, даже дней.
Люсьен двигался быстро, уверенно, чувствуя, как она изо всех сил старается не отставать, не позволяя ей ориентироваться в пространстве, и через несколько минут они оказались уже у кабинетов.
Глаза Люсьена сразу же обратились к управляющему, который заметив его, кивнул в сторону другой двери. Люсьен пробирался сквозь тела на полу, чувствуя ее позади себя, вдыхая ее запах, который так близко казался далеко не таким восхитительным, как у Лии.
Определенно, лимонад. И не очень хороший лимонад.
— Хозяин Люсьен, — пробормотал управляющий, вставляя ключ и открывая одну из полудюжины дверей, ведущих в кабинеты.
— Клайв, — ответил на приветствие Люсьен и вошел в маленькую комнату.
Комната была очень похожа на любую берлогу, оформленную в насыщенных тонах, с удобной и уютной мебелью, предназначенной для отдыха, обитой мягкими ворсистыми тканями.
Люсьен намеревался отвести Лию в комнату в Логове прошлой ночью, не для кормления, а для того, чтобы предаться другим приятным занятиям. Однако ее реакция остановила его. Он был разочарован до тех пор, пока она все не объяснила. И его приподнятое настроение вернулось.
Дверь за ними закрылась, Люсьен повернулся к женщине.
— Я — Китти, — сказала она хриплым голосом.
Люсьен мгновение смотрел на нее, а затем высказал честное, беспристрастное мнение.
— Настолько совершенно нелепое имя.
Она моргнула от удивления и, как он мгновенно отметил, от глупости. Она понятия не имела, говорит ли он серьезно или подшучивает, но судя по тому, как вращались колесики, мыслительный процесс отражался в ее голубых глазах, ему потребуется гораздо больше времени, чем он намеревался провести с ней, чтобы понять.
— Иди сюда, — приказал он, она прекратила напряженные размышления и двинулась вперед.
Оказавшись в нескольких дюймах от него, наклонила голову назад, поднявшись на цыпочки.
— Ты должен знать, что я сделаю все, что ты захочешь. — И одарила его своим слегка эффектным, но явно отработанным соблазнительным взглядом, прежде чем подчеркнуть: — Все что угодно.
— Если все, пожалуйста, сделай одолжение, помолчи. — Он бросил на нее совершенно другой, очень эффектный взгляд, прежде чем подчеркнуть: — Совсем.
Она снова моргнула, на ее лице появилось замешательство.
Меньше чем за секунду он заключил ее в объятия, его язык прошелся по ее шее, он, грубо потянув за длинные волосы, откинул ее голову назад. Затем разорвал кожу, ее кровь хлынула ему в рот.
Он сразу почувствовал ее возбуждение.
Ни то, ни другое не успокаивало боль у него в животе, ни пульсацию в члене.
Ее голова откинулась назад, предоставляя ему лучший доступ и еще больше разрывая собственную рану, он был уверен, она это тоже практиковала.
Она подняла руки, чтобы его обнять, он поднял голову, не пройдясь языком по ране, чтобы остановить кровь, отчего та лилась из горла, запачкав ей платье.
— Не прикасайся ко мне, — прорычал он. Ее глаза встретились с его, и он увидел неуверенность, прежде чем его рот вернулся к ее ране.
Он взял много, как в первый раз у Лии в начале их Соглашения, но сейчас, он знал, что может взять много у этой женщины. Она восстановится к тому времени, когда забредет в Логово по приглашению когда-нибудь, открытая для кормления другого.
Затем он провел языком по ране, кровотечение прекратилось, кожа стала затягиваться. Он отпустил ее, она опустилась перед ним на колени, он двинулся к двери.
— Это все? — прошептала она, протягивая руки, пытаясь схватить его за бедра, запрокинув голову, с мольбой в глазах, с отчаянной потребностью услужить Люсьену не только в кормлении.
Его взгляд опустился на ее декольте, и его тело откликнулось, несмотря на его мысли.
Он плохо повел себя с ней. Со смертными на Пиру у него были лучшие манеры. Черт возьми, даже с Уотсом и Бридом у него были лучшие манеры, чем с ней сейчас.