Наконец он объявил:
— Давай поедим.
Я положила картофель в сервировочную миску и отнесла всю еду на стол, пока Люсьен открывал вино, наполняя бокалы. И пока мы накрывали на стол, у меня было странное предчувствие по поводу того, что я влезла в его мысли.
Я добавила эту вещь в свой очень длинный мысленный список «Спросить завтра маму».
Мы сели за стол, я намазывала маслом свое слоеное, еще теплое печенье (можно было бы поспорить, что мое печенье было лучше, чем моя жареная курица, или, по крайней мере, мама и Лана спорили об этом, и они делали это все время), Люсьен снова заговорил.
— Нам нужно поговорить о прошлой ночи.
У меня потекли слюнки от желания съесть печенье. Когда он произнес эти слова, слюнки тут же иссякли, и аппетит резко упал.
Несмотря на это, я откусила печенье, прожевала, печенье напоминало мне пыль, посмотрела на него, надеясь, с почтительным любопытством.
Он поймал мой взгляд, и его губы сжались.
— И вчера, — продолжил он.
Я решила прервать разговор, поспешно объявив:
— Я была неправа насчет вчерашнего.
Его глаза встретились с моими.
— Да, ты была неправа.
Мой разум закипел.
Но губы мягко напомнили ему:
— Я же уже извинилась.
— Ты извинилась за другое, но не за все.
Я сжала губы.
Люсьен продолжал говорить.
— Мы с Катриной были друзьями пятьдесят лет, Лия, но знаком я с ней семьдесят пять лет. На этой неделе я подал заявление о разделение с ней. Ты знаешь, что значит это заявление?
Я кивнула.
Он посмотрел, как я кивнула, продолжил:
— Наше предстоящее разделение не имеет никакого отношения к тебе и все, что связано с тобой.
Я вообще не хотела говорить об этом. Но, как обычно, у меня не было выбора. Люсьен продолжал говорить:
— Я знал, что с Риной что-то не так, а ты олицетворяешь все, что в ней не так. Пребывание с тобой побудило меня, наконец, принять это решение.
Его слова не проникли внутрь.
Это было неправдой, один раз хотя бы. Он назвал ее Риной.
Я слышала, как он сказал накануне, но теперь я почувствовала, как он произнес ее имя.
Мой желудок скрутило.
— Она любит тебя, — прошептала я, не обращая внимания на боль в животе.
— Она не знает, что такое любовь, — коротко ответил он. — У вампиров нет таких же ожиданий, когда они спариваются, Лия. Вечность — это очень долгое время. Нет ничего неслыханного в том, чтобы расходиться иногда на года, даже десятилетия. И верность определенно не является обязательным требованием для спаривания вампиров.
У меня было ощущение, что он что-то пытается мне объяснить о своих отношениях с Риной, но у меня также было ощущение, что он что-то хочет объяснить конкретно мне, типа, чтобы я не питала иллюзий на его счет, но я и не питала.
У меня пересохло во рту.
Поскольку в моем контракте говорилось, что он может свободно пользоваться моей кровью и моим телом, я не ожидала, что он будет верен своей паре, а тем более уж мне.
Так же очевидно, поскольку у него была пара, развод, другими словами, или нет, мне не стоит ожидать, что он будет верен мне. Ни моей крови, ни моему телу.
И тогда что-то ударило по мне. Что-то настолько всепоглощающее, что желудок скрутило, более острой болью, пронзившей меня насквозь.
У меня было достаточно опыта общения с неподходящими мужчинами, чтобы точно понять, о чем он говорил. И оргазм, который он наконец-то мне предоставил прошлой ночью и этим утром, был связан не с тем, что он хотел мне что-то дать.
Это был акт раскаяния Люсьена.
Несмотря на их правило неверности вампиров, он все равно чувствовал себя виноватым.
Я молча положила печенье на тарелку.
Затем прошептала:
— У тебя был секс прошлой ночью.
Мои слова прозвучали как обвинение, мне захотелось пнуть себя под зад. Мирна никогда бы не стала выдвигать обвинения, никогда за миллион лет. И у меня не было никакого права выдвигать обвинения вампиру. Вообще никакого.
Но я уже не могла забрать свои слова обратно.
Его лицо стало жестким.
— Лия…
Я взмахнула рукой, пытаясь исправить ущерб от своих слов, но нож в моем животе прорезал болезненную линию прямо до пищевода.
— Это не мое дело. — Беззаботно выдавила я, но мне показалось, что я потерпела неудачу.
— Лия… — начал он снова, но я начала разрезать свою жареную куриную грудку, заговорив.
— Ты просто будь собой, делай то, что хочешь, живи своей жизнью, как сделал бы любой вампир. А я буду собой и буду выполнять свою работу, без проблем для тебя и без всяких ожиданий от тебя. Обещаю.