— Его убьют, если поймают, — сказал Перейра.
Консейсон не понимала, за что преследуют и убивают таких людей.
Та встреча окончательно связала обоих с партией. Их дом превратился в «опорный пункт» нелегального аппарата, а потом, когда Перейра стал руководителем местной организации, — в «связной контрольный пункт». За эти два года тут регулярно встречались многие партийные работники. Но Перейры скучали по Другу. У всех были имена. Тот для них оставался просто Друг. Когда Важ пришел к ним в первый раз, он ничего не ответил на расспросы о Друге, потому что не знал, о ком идет речь. Хозяева сами мало что знали. Потом Важ выяснил у руководства, и супруги узнали, кем был этот товарищ, узнали его имя и самую известную подпольную кличку. Но для них он навсегда остался Другом.
Важ допивал кофе, когда вернулся Перейра, коренастый, с черным от солнца лицом и зелеными, как у кошки, глазами.
— Они уже идут! — входя, сказал он.
Кроме Перейры, в бюро входили Жерониму и Гашпар. Жерониму — крепкий неторопливый мужчина лет пятидесяти. Его редкие, совсем седые волосы коротко острижены, на светлой дряблой коже лица выделяются бледно-серые глаза, нижняя губа презрительно опущена. Он ветеран партии, несколько раз сидел в тюрьме.
Гашпар довольно высок, длиннолиц, тонкие губы придают лицу выражение твердости и воли. Он из тех людей, чья внешность привлекает внимание. По воскресным дням его легче принять за государственного служащего или преподавателя лицея, чем за рабочего. И говорит он плавно и выразительно, с явным удовольствием слушая свой голос.
Гашпар — рабочий на «Сиколе», самом крупном заводе в этих местах. На многих предприятиях есть рабочие комиссии, но самой активной считается комиссия на «Сиколе». Гашпар сам подобрал членов комиссии, и под его руководством она выдвинула требования, выработанные им самим. Начальство, удивленное такой активностью, пообещало увеличить зарплату и удовлетворить ряд других требований.
— Они думают, что имеют дело с неопытными людьми, — говорил сейчас Гашпар на заседании бюро. — Но если рабочие докажут, что знают, чего хотят — а у них есть все основания требовать своего, — то с нами будут вынуждены согласиться.
Гашпар описывал победу с явной гордостью, не скрывая, что именно благодаря ему они добились быстрого успеха.
— А что делали рабочие, когда комиссия пошла в дирекцию? — спросил Важ.
Прежде чем ответить, Гашпар, как всегда, поджал губы:
— Конечно, продолжали работать.
Важ возразил, что было бы больше пользы, если б все оставили работу и собрались у кабинета, когда там находилась комиссия.
Гашпар уверенно возразил:
— Это лишь усложнило бы дело. Мы и так добились хороших результатов. Чего же еще?
— Успех не всегда доказывает, что путь выбран правильно, — сказал Важ.
Перейра думал так же, как Гашпар, и в своем выступлении выразил сожаление, что не обладает его качествами. Ему казалось, что мнение Важа умаляет заслуги Гашпара, и он счел своим долгом защитить того. А Жерониму сам не понимал, какова его собственная позиция.
— Товарищ Гашпар — личность выдающаяся, особенно по своим организаторским качествам, — сказал он, рассеянно глядя в окно, — и в этом опасность. Без него организация станет вполовину слабее.
Слова, звучавшие похвалой Гашпару, в какой-то мере содержали и критику его методов.
Гашпар, казалось, не обратил внимания ни на критику, ни на иронию. С явным удовольствием выслушав слова Жерониму, он продолжал отстаивать свое мнение, подчеркивая достигнутые успехи:
— Если бы действовали подобным образом и на других предприятиях, поняли бы, что так можно добиться многого. Позвольте мне на «Сиколе» работать по-моему.