Они договорились, что Бела приведет после работы Лизету, она поговорит с ней об Афонсу, а племянник тем временем попытается сам найти его и передать просьбу прийти сюда, не говоря, однако, ни слова о Марии.
— Смотри не вздумай говорить ничего лишнего, — сказала мальчику старуха. — Чтобы ни слова о Мимизинье.
— Что я, дурачок, что ли?
Бела собралась на фабрику.
— Послушай, — вдруг сказала ей Мария, и в голосе ее было столько печали, что Бела едва не испугалась. — Ты не знаешь ничего об отце?
— Об отце? Нет, ничего не знаю. — И после паузы добавила: — А ты не будешь с ним встречаться?
Мария медленно покачала головой, и в глазах ее было столько страдания, что Бела не выдержала и отвела взгляд.
5
Афонсу пришел раньше Лизеты. После того как племянник Белы передал ему просьбу прийти к ним домой, он попросил дядю, хозяина мастерской, отпустить его с работы.
— И когда ты ума наберешься, все бы тебе от работы отлынивать, — проворчал дядя.
Увидев Марию, Афонсу остолбенел от неожиданности и долго стоял, не говоря ни слова. Потом увидел, что она стала бледнее и чуть похудела и в ней совершенно ничего не осталось от прежней девчоночьей жеманности. Марии же показалось, что Афонсу за эти месяцы нисколько не изменился.
— Вот этот человек хочет с тобой поговорить, — сразу же сказала ему Мария, словно опасаясь, как бы Афонсу не подумал, что она сама устроила это свидание.
Паулу сказал хозяйке, что им нужно поговорить наедине, и вдвоем с Афонсу ушел в спальню.
— Ты знаешь, что случилось здесь, — начал Паулу, — но известно ли тебе, что произошло в целом по сектору?
— Нет, ничего я не знаю, — пробормотал Афонсу, — ведь меня…
— Знаю, знаю. Именно потому, что ты был функционером, я тебя и искал. А о том, что случилось, долго говорить не приходится. Рамуш убит. Важ, которого ты знаешь, или погиб, или арестован. Еще один кадровый работник был арестован здесь, в городе, в доме Сезариу. Арестованы и другие товарищи. Так что сейчас я — единственный в секторе функционер, который остался на свободе, но я без связи.
Паулу помолчал немного, глядя на Афонсу через стекла очков. Часто другие принимали этот его взгляд за выражение робости и неуверенности. Однако, несмотря на свой мягкий голос и скромные манеры, этот человек, которого Афонсу видел впервые, показался ему решительным и энергичным.
— Я знаю, что тебя исключили из числа кадровых работников, но думаю, что сейчас, после всего, что случилось, ты осознал всю тяжесть своей вины и правоту партии. (Афонсу покраснел.) Однако, судя по тому, что мне рассказывали о тебе Рамуш и Важ, ты. — честный человек, и поэтому я тебя разыскивал. Мария тоже говорила мне, что ты искренний и честный товарищ и что тебе можно доверять. Ты знал явки, которые контролировались арестованными товарищами. Мне нужны адреса этих явок.
Афонсу согласился помочь.
Потом они вернулись на кухню. Афонсу нерешительно посмотрел на Паулу, на старуху, на Марию.
— Ты спешишь? — спросила Мария.
«Куда мне торопиться, — подумал Афонсу. — Зачем, ведь ты здесь, я снова нужен партии».
— Нет.
— Я вот что еще хотела тебе сказать, — начала Мария. — Если я причинила тебе зло, прости меня.
— Нет, что ты. — Афонсу страшно смутился от этих слов, сказанных в присутствии старухи и Паулу. — Тебе не за что просить у меня прощения.
— Если я сделала что не так, прости, — снова сказала Мария. — Мне кажется, мы оба ошибались, и сегодня это ясно нам обоим.
«В чем это ошибались?» — спросили его глаза, но вслух он ответил:
— Да, сейчас все ясно.
Они попрощались. У двери Афонсу обернулся.
— Ты еще долго здесь пробудешь?
Не зная, что ответить, Мария посмотрела на Паулу.
— Хочешь, я схожу к твоему отцу, узнаю, как он там?
Мария одним прыжком вскочила со стула.
6
Лизета рассказала Паулу, что на джутовой фабрике все спокойно, Энрикиш говорил ей, что их цех тоже не тронули. На ее фабрике рабочая комиссия продолжала работу, а что касается Энрикиша, то она ничего не могла сказать.
После ареста руководителей и из-за отсутствия партийной литературы деятельность организации фактически прекратилась. Единственное, что делалось, это была помощь вдова Сезариу, матери Маркиша и семьям других товарищей. Вообще же после смерти Сезариу и арестов число недовольных резко возросло, но выступать открыто никто не решался.