— Спокойно!
Эрнешту тщетно пытался вырваться. Незнакомец, который был выше и крепче, удержал его, сильно сжав руку. Внезапно Эрнешту увидел в двух шагах другого человека и догадался, что тот может вмешаться. В его голове мелькнула мысль: «Я арестован». (Несколько лет назад его арестовали в Лиссабоне, на улице, тогда полицейские точно так же заломили ему руки.)
— Отними у него мотыгу, — сказал тот, кто его держал, другому.
Эрнешту почувствовал, как энергично разжимают его пальцы. Мотыга упала на землю. Незнакомец подтолкнул его к тропинке, другой в это время говорил что-то жене Эрнешту, которая, всхлипывая, спрашивала, куда ведут ее мужа. Он брел, спотыкаясь о камни, испытывая смесь гнева, стыда, облегчения и любопытства: «Посмотрим, чем это кончится».
Дверь открылась, и при свате керосиновой лампы он увидел худое и серьезное лицо женщины.
Ему приказали войти, он вошел. Ему приказали сесть, он сел. «Правда, что ли, полицейские? Если я арестован, значит, за мной придет фургон?» Высокий, тот, что тогда держал его руку, протянул папиросную бумагу и табак. Эрнешту собирался было отказаться, но табак и бумага сами собой очутились в его руках. Прислушиваясь к шуму керосиновой плиты, Эрнешту неуклюже делал самокрутку, насыпав столько табаку, что бумаги еле хватило. Эрнешту покраснел до ушей, не понимая, как захватил столько табаку. Потом вошла жена с Аникой на руках, Жуан держался за мать. Им предложили сесть. Эрнешту все еще чувствовал себя неловко, но хозяева будто не замечали этого. Они говорили только с Аникой, а ему не сказали ни слова. Хозяйка дома погасила плиту, Эрнешту почувствовал аппетитный запах кофе. Жена, смекнув, что опасность миновала, улыбалась. Теперь Эрнешту непонятно почему было приятно видеть ее белую кожу, черные глаза и блестящие волосы. Хозяйка дома, грустно улыбаясь, спросила, сколько Анике лет, ласково погладила ее, налила в чашечку кофе и дала ей ложку с сахаром. Аника застеснялась, потом облизнула ложку и рассмеялась. Эрнешту, подняв взгляд от чашки, стоявшей перед ним, посмотрел на Анику и на незнакомую женщину. Отчаяние прошло. Он чуть не улыбнулся, но сдержался и нахмурил брови.
Жена Эрнешту вежливо отказалась от кофе. Тут вошла с горящими от любопытства глазами Эрмелинда. Потом ушла. Эрнешту выпил свой кофе. Никто так и не обратился к нему. Только хозяйка дома, поставив перед ним кулек с сахаром, сказала:
— Берите сколько угодно.
И он, желая показаться учтивым, брал сколько угодно. Ждал расспросов, выговора, упреков за свою выходку. Ничего. Хозяйка даже не спросила, что случилось. Через полчаса она поднялась.
— Послушай, маленькая, приходи ко мне в гости, когда захочешь. Договорились? — обратилась она к Анике и снова приласкала девочку.
Аника ответила тоненьким голоском:
— Договорились.
4
Эрнешту вышел с женой и детьми, хозяйка дома подошла к окну и посмотрела, как они идут рощей, а мужчины направились в другую прокуренную комнату.
Свет керосиновой лампы медленно осветил углы. Седоватый мужчина в очках в черепаховой оправе на круглом болезненном лице поднял голову от стола. По тому, как он медленно выпрямил занемевшее тело, можно было судить, что он находился в такой позе довольно долго, боясь пошевелиться, скрипнуть стулом и выдать свое присутствие. Сонные глаза жмурились от лампы. В другом углу комнаты на кровати лежал, закинув руки за голову, худой юноша с черными усиками. Еще какое-то время юноша продолжал лежать, затем одним прыжком поднялся и приблизился к столу. Казалось, он заранее наслаждался историей, которая будет рассказана, и его глаза лукаво улыбались.
Начиналось первое заседание партийной группы этого обширного района, находившегося до настоящего времени под руководством Важа, которому помогал Рамуш, (В деревне, где они жили, их знали как сеньора Франсишку и его шурина; это они приезжали снимать дом.) Создать группу было нелегко — активная деятельность развернулась недавно, преобладали новички, без опыта партийной работы. Решение предусматривало назначить товарищей Антониу и Паулу работать вместе с Важем. Рамуш будет расширять связи с первичными организациями и продолжать контролировать работу в этом районе.
Рамуш в веселых тонах рассказал, что случилось с Эрнешту. Антониу слушал, поглаживая усики. Паулу с сонным видом невозмутимо листал записную книжку, показывая полное отсутствие интереса.