«Что ей надо? — думала Роза. — Не за тем же она пришла, чтобы дать мне петрушки и рассказать эту историю».
— Все так дорого, — сказала Роза, — и к тому же подсовывают всякую ерунду.
— Да… — сказала Эрмелинда. — Я удивляюсь, как сеньора умудряется вести хозяйство без пайка. — И искоса поглядела на соседку. — Ах да! Я забыла, вы же получаете продукты в Лиссабоне.
По тому, как она говорила, было видно, что она очень в том сомневается.
«К чему это она? — думала Роза. — Что-то за этим кроется».
— Наш бакалейщик отоваривает нас вовремя, да и муж с братом всегда что-нибудь достанут.
Говорила она так искренне, что сама себе удивлялась, и Эрмелинда разделяла это удивление, потому что несколько секунд пристально разглядывала Розу, потом улыбнулась.
— Везет вам. Ваш муж часто ездит в город, да и брат приезжает, когда может, когда ночью, когда днем…
Эти слова «когда ночью, когда днем» были сказаны не случайно. У Розы промелькнуло: «Так вот в чем дело».
— Да, — спокойно ответила Роза, — я многим обязана брату.
Роза судорожно подыскивала правдоподобное объяснение ночным визитам Рамуша, которые, как она поняла сейчас, не остались незамеченными. Но не нашла ничего подходящего и, стараясь держаться уверенной, уклонилась от прямого ответа. Сверлящие глазки Эрмелинды вызывающе уставились на нее, будто спрашивая: «.Так ничего и не объяснишь?»
— Вы, сеньорита Эрмелинда, только что мне рассказали о том, как вы покупали сало. Хотите знать, как мой брат покупает мясо? Он входит в лавку и говорит: «Дайте мне полкило мяса по четырнадцать сорок». И когда мясник собирается отрубить кусок, брат останавливает его и говорит снова: «Я сказал — по четырнадцать сорок». Почти всегда лавочник откладывает этот кусок и отрезает от другого, лучшего. Не подумайте, что брат хоть что-нибудь смыслит в мясе. Но дает понять, что разбирается, и мясники боятся его обманывать и продают хорошее мясо.
Эрмелинда казалась недовольной. «Это не то, что ты ожидала, — думала Роза, — но ничего, потерпи». Но Эрмелинда не думала сдаваться:
— Да, сеньоре везет. Мы люди темные, у нас нет друзей в городе. Нам отказывают в продуктах, обманывают, обвешивают. Для нас и на прилавках другие цены. А у сеньоры муж, брат, друзья мужа, брата, конечно, разница большая.
Значит, речь не только о Рамуше, Эрмелинда знает еще что-то. Может, из-за нашей неосторожности она догадалась о присутствии Антониу, заметила его редкие вылазки из дома? Или когда Паулу вышел с Рамушем с собрания? А может быть, эти слова — прямое подозрение, что Важ и Рамуш причастны к политической деятельности. Сейчас ей, Розе, нужно было «расколоть» Эрмелинду, под угрозой находилась безопасность дома.
— Мне везет? — начала она, меняя тему беседы. — Мне везло бы, если муж и брат были всегда со мной. Но вы знаете, что брат бывает здесь очень редко, а муж должен зарабатывать на жизнь и проводит больше времени вне дома. Так что я почти всегда одна. Не очень-то мне везет.
Эрмелинда задумалась. «Нет, — размышляла Роза, — она не подозревает о присутствии Антониу в доме». И, подумав так, вдруг страшно испугалась, что Антониу в этот момент может задеть что-нибудь или закашлять. Она почувствовала, как забилось сердце, и побоялась, что соседка это заметит.
Несмотря на недоверие и любопытство, Эрмелинда продолжала симпатизировать соседям и принимать их сторону в деревенских пересудах. Но Роза так и не поняла, заметила ли соседка что-либо подозрительное в жизни их дома.
Когда Роза пересказала свой разговор, Антониу согласился, что Эрмелинда или кто-то другой заметили нечто странное и теперь думают, что в доме происходят подозрительные вещи.
Бакалейщик, услышав историю про Эрнешту, тем же вечером разыскал Амелию и задал ей несколько вопросов о соседях. Но Амелия вообще терпеть не могла сплетничать. Она сказала бакалейщику, что ничего не знает ни о сеньоре Франсишку, ни о Розе. И лишь на один его вопрос, сморщив лоб, процедила:
— Фискалы? Нет.
ГЛАВА III
1
— В сектора нужно обязательно включить женщин, — говорил плотник Маркиш. — Иначе потом критиковать нас будут за то, что, дескать, не развернули работу среди женщин.
Афонсу с жадностью слушал эти слова. До сих пор он думал, что недоволен уходом Марии в подполье только он один: ему нравилась Мария, он нравился ей, а новая ее жизнь таила опасность окончательной разлуки. Но, в конце концов, он больше чем кто-либо другой содействовал этому. Убеждал, что на нелегальных квартирах должны работать твердые и отважные женщины. Именно он передал Важу слова Марии, что она готова выполнить опасное задание. Да, это он шаг за шагом подготовил событие, которого меньше всего желал: отъезд Марии, возможно, навсегда. Он понимал, что к этому в какой-то мере привело тщеславное сознание, что ты любим такой девушкой. И то, что в течение некоторого времени он считал ее уверения в преданности партийному делу лишь словами и не больше. Потом, когда увидел, что товарищи ловят его на слове, он хотел отступить, оттягивая разговор с Марией и надеясь, что Мария тоже отступит. Но нет. Он с удивлением убедился, что Мария спокойно приняла известие. С тех пор как Мария вступила в партию, между ними началось что-то вроде соревнования в преданности делу. Активная деятельность Афонсу во многом зависела от желания вырасти в глазах Марии. А в деятельности Марии он видел желание понравиться ему, Афонсу. Похоже, Мария победила в этом соревновании.