Несмотря на иронию, в ее тоне сквозила обычная грусть.
И она рассказала, что, когда зашла в мелочную лавку купить ниток, лавочник встретил ее с подчеркнутой любезностью и под конец сказал ей:
— Сеньора, если вам что-нибудь нужно, то не беспокойтесь. Лишь бы это была вещь, которую я способен достать, в пределах моих возможностей, конечно. Как бы там ни было, я получаю товары по нормированному распределению и могу выделять кое-что и вам.
В лавке находилась лишь Амелия, худая и нервная соседка, с всегда нахмуренным и злым выражением лица. Роза пошла с нею по нижней дороге, и Амелия откровенно объяснила:
— Вы знаете, почему он сказал вам это? Он считает, что ваш муж и брат — налоговые инспектора.
— С чего это он выдумал?! — возмутилась Роза.
Амелия пожала плечами:
— Они такие жулики, эти торговцы, у них такая нечистая совесть, такая нечистая, что им повсюду мерещатся призраки.
Роза поговорило затем с Эрмелиндой и с женою Эрнешту. Мнения соседей разделились. Одни, в том числе даже Эрмелинда, склонны верить, что Важ — инспектор налогового управления, другие, например Амелия, семейство Эрнешту, поверили данному им объяснению или, по крайней мера, делают вид, будто поверили, что Важ — агент по рекламе и продаже аптекарских товаров.
— Больше ничего? — спросил Важ.
— Ничего, — ответила Роза.
Роза могла бы рассказать мужу о мелких событиях, которые были важными в ее одинокой жизни. Но она поняла, что ей не следует поддерживать сейчас разговор.
— Тебе надо немного отдохнуть, пока не пришел Рамуш.
Действительно, Важ очень устал, а по приходе Рамуша им предстояло работать весь вечер. Но в выражении лица Розы, в едва различимом проблеске лукавства Важ прочел еще кое-что.
Он отодвинулся от стола и протянул руки.
— Иди сюда!
Роза поднялась и, обойдя стол, подошла с неожиданной улыбкой на худом и печальном лице.
3
— Слышишь? — прошептала Роза. — Кто-то идет.
Важ не ответил. Он размеренно и глубоко дышал. Роза осторожно отвала обнимавшую ее руку.
Около дома послышались шаги, и в дверь кухни постучали три раза: два подряд и еще раз немного погодя. Роза встала, оправила платье, взяла подсвечник и пошла открыть дверь.
— Не шуми, — сказала она Рамушу, когда тот вошел. — Пока ты чего-нибудь поешь, дай ему еще немного поспать.
Рамуш отнес портфель в рабочую комнату, повесил плащ за дверью, а пиджак на спинку стула, выложил на стол пистолет, предварительно разрядив его, и вернулся на кухню, засучивая рукава, чтобы помыть руки.
Когда Рамуш вытер руки и уселся за стол, Роза налила ему тарелку овощного супа.
Села рядом и поглядывала на энергичное, красивое, веселое лицо Рамуша. Когда он беззаботно смеялся, Розой овладевало какое-то неясное, грустное и угнетенное чувство. Похож он, похож, похож. Собственно, не чертами лица, но манерой говорить и заразительно смеяться, глядеть изучающе и даже с каким-то вызывающим видом. Именно эти манеры пленили ее тогда в другом, да, это так, но она никогда не сможет простить себе этого.
4
Важ поставил Рамуша в известность о последних событиях В организации, порученной Антониу, — в главном промышленном центре происходили важные столкновения. В особенности на заводе «Сикол», где работает Гашпар. После нескольких мелких уступок дирекция завода стала запугивать рабочих, уволила членов комиссии единства, заявив, что это незаконная организация и что все вопросы должен ставить профсоюз. Один лишь Гашпар не был уволен, несомненно, из-за его большого престижа. Он вскоре явился в контору с новой комиссией, созданной по его инициативе: рабочие поддержали его, угрожая забастовать, если их товарищи не будут приняты обратно на работу. Антониу встретился в доме Перейры с Гашпаром и Тулиу, его правой рукой на «Сиколе». «Дирекция завода, — сказал тогда Гашпар, — постоянно отсылает меня к профсоюзу, потому что профсоюзное руководство — это сброд фашистов на службе у хозяев. Кстати сказать, профсоюз находится в пятидесяти километрах от фабрики. С какой бы письменной жалобой мы ни обратились, сколько бы поездок в профсоюз ни предпринимала комиссия, все это бесполезно, равносильно тому, что ничего не делать. Но если партия поможет мне установить контакт с новыми предприятиями в других местностях и если там тоже развернется борьба ка каждой фабрике, тогда одновременно с нажимом на хозяев на предприятиях мы вынудим фашистских руководителей профсоюзов предъявить наши требования правительству, чтобы требования были удовлетворены и распространены на весь рабочий класс, и кончится тем, что мы прогоним эту шайку. Согласно уставу выборы теперь проводятся в начале года. Мы должны действовать по уставу».