— Дайте же человеку работать, — вяло сказал один из них. — Приказ есть приказ, мы должны его выполнять.
Но, говоря так, он не выказывал никакого намерения применить силу. Напарник же его, с бледным, невыразительным лицом, выглядел гораздо более заинтересованным глазеть на крепкую грудь девушки в синей блузке, чем помогать человеку из корпорации. Помощнику Валадиньяша пришлось остановиться. Но на его лице не читалось ни разочарования, ни поражения. Со злобной улыбкой он пригрозил:
— Ну, ждите взбучки!
Долго ждать не пришлось.
7
Приведенные Валадиньяшем солдаты прошли через лес и быстро выстроились в линию перед крестьянами. В их действиях не было видно колебания и безразличия, как у двух первых солдат. Расставив ноги, в надвинутых на лоб касках, опоясанные патронташами, с карабинами в руках, они выставляли напоказ силу, решимость и грубость. И странная вещь! Хотя солдаты гвардии и не выбираются по физиономиям, но все они почему-то обладают злобными, хамскими лицами. Даже и те двое, что появились здесь вначале и показали себя сговорчивыми и мягкими, теперь, войдя в состав отряда, обрели такое же неприятное выражение.
Под покровительством гвардии Валадиньяш с помощником расхаживали из стороны в сторону, и вскоре раздался скрежет пил и резкий стук топоров. Одна сосна упала, ломая по пути сучья. Потом другая.
Элегантный в своей складно пошитой форме, с тонкими чертами лица, лейтенант держал в руках автомат. Пронзительным и суровым голосом он скомандовал:
— Ра-зой-тись!
Медленно шагая, солдаты наступали с оружием наперевес. Крестьяне неторопливо отходили, пока не были рассеяны на маленькие группы. Они уныло глядели издали на работы. У лейтенанта появилась на лице торжествующая улыбка, солдаты повесили карабины на шею и разделились, став там и тут, близ лесорубов и клеймовщиков. Пришедший в себя Валадиньяш снова посмеивался, бросал на крестьян насмешливые взгляды и обращался к лейтенанту с шутками. Слишком элегантный в этой среде, лейтенант наблюдал за работами без интереса. Он медленно шагал с рассеянным видом, как бы разгуливая от нечего делать по своим владениям. Под мерный шум пил и стук топоров он думал, несомненно, о других вещах.
Громкие голоса вывели его из рассеянности. Взглянув в направлении, откуда послышался шум, он с удивлением увидел в сотне метров крестьян, опять собравшихся в компактную массу. Пилы умолкли в этом участке леса. Собрав солдат, лейтенант поспешил туда. Толпа крестьян двигалась сначала неуверенно, но постепенно стала обретать решительность, и снова друг перед другом выстроились шеренга солдат с оружием наготове и широкий полукруг мужчин и женщин, стоявших молча и с каким-то торжественным видом.
— Что же, останемся так? — прозвучал звонкий девичий голос.
Полукруг сузился и стал медленно охватывать гвардию.
— Прекратите это! — сказал человек с хмурым выражением лица и черными усами, выступивший сейчас на пару шагов перед остальными. Неподалеку лесорубы, видимо также вовлеченные в конфликт, перестали пилить.
Черными глазками, искрящимися на мальчишеском лице, лейтенант всматривался в лица, фигуры, одежды. И неотразимо привлекали его внимание грациозная фигурка и хорошенькое лицо улыбающейся девушки с косами.
Холодный ветерок мягко раскачивал купола сосен на фоне голубого, светлого неба. Внезапно грохот раздался в воздухе и разнесся по лесу.
Тра-тра-тра-тра-тра-тра-тра!
Крики. Потом мертвая тишина. За несколько секунд все преобразилось. Людской полукруг распался. Перезарядив карабины, солдаты остановились, нацеливая оружие в разные стороны. Как дерево, сваленное бурей, суровый крестьянин с белокурой бородой лежал, пригвожденный к земле. Другой крестьянин прижимал руку к своей окровавленной рубашке. Мальчонка с трудом поддерживал дородную женщину в черном, которая стояла на коленях, схватившись за живот, и тихо стонала. Парализованные ужасом, Мануэл Рату и Жуана смотрели на землю. У их ног лежала распростертая ничком, мертвая Изабел.
8
На похороны Изабел на отдаленном кладбище собралось все население окрестных сел. Впереди, поднятый руками шести чередовавшихся мужчин, следовал бедный деревянный гроб, обитый белой материей. Народ потребовал держать его открытым. Лицо Изабел было едва видно под цветами. Разрастаясь за счет маленьких групп, поджидавших процессию на тропинках и дорогах, печальный кортеж следовал по тихим полям. По прибытии в деревню, где находилось кладбище, вереницы с трудом бредущих женщин, закутанных в большие платки, мужчин с непокрытой головой и детей всех возрастов, шедших вместе с родителями, растянулись на многие сотни метров. Ни гвардия, ни полиция не появились, и все прошло без инцидентов. По окончании похорон на улицах и в тавернах образовались небольшие группы, с сокрушенным видом обсуждавшие события. Потом народ вернулся в деревни, как пришел из них, и ночь, тяжелая и горестная, опустилась на сотни домашних очагов.