— Можешь идти, — сказал Мануэл.
Как тут уйти? С важным лицом она стояла у двери и смотрела, как муж осторожно разворачивает бумагу.
— Я плачу за себя и за того, о ком говорил. Последний раз я уплатил взносы в Лиссабоне, девять недель назад. Вот четыреста пятьдесят эскудо — это взносы, и десять за литературу. И еще возьми за старые номера. — И, неторопливо завернув оставшиеся деньги, протянул их жене. — Храни…
Гость положил деньги в бумажник и дрожащими от холода руками что-то записал в блокноте. Хозяйка смотрела на мужа взволнованно, и ее помолодевшее красивое лицо выражало радость и гордость.
9
Мужчины собирались продолжить разговор, но тут вошли женщина и девочка, каждая с охапкой дров, и начали разводить огонь.
— Уже пора? — спросил Мануэл Рату.
Жуана кивком головы указала на гостя, который тщетно пытался унять дрожь.
— Да, я продрог, — пробормотал он с трудом.
Дрова вспыхнули, языки пламени испуганно взвились. Девушка поставила чугун на кирпичи и закрыла наружную дверь. Мужчины остались одни, освещенные отблесками огня.
— Да, друг, — начал гость и остановился, потому что от холода свело челюсти. Как ни старался, он не мог произнести ни слова.
Мануэл Рату принес палки, гость снял башмаки, затем пиджак и повесил у очага.
Они молчали. Глядя на огонь, Мануэл Рату вспомнил свои встречи с партийными работниками в Лиссабоне, их обстоятельные, продуманные высказывания и сейчас ждал того же, приготовился слушать и вынести для себя что-то важное. Очаг потрескивал, дождь барабанил по крыше. Наконец, с трудом и все еще дрожа, гость заговорил:
— Да, эта деревня маленькая и заброшенная. Но В. — крупный центр. Вот куда надо направить все внимание. Ночные вылазки и распространение газет в отдаленных селениях — это дело хорошее. Но главное — создать партийную организацию в В. Так-то, друг.
Мануэл Рату ждал продолжения: вряд ли товарищ проделал такой путь, чтобы сказать лишь несколько слов. Однако, видно, тот не собирался продолжать.
— Все? — спросил Рату.
— Да, все.
Тогда хозяин дома заговорил сам. Он забыл сказать, что через полтора-два месяца уедет из Вали да Эгуа на север, работать в шахтах. Нужно договориться о новом пароле, по которому его разыщут там или по которому он свяжется с партийной организацией на шахтах, если она там есть. Если организации нет, он установит контакт с представителем партии. А за эти два месяца едва ли удастся сделать что-либо в В.
— Зацепка есть, это, Зе Кавалинью, — сказал гость, — главков, ухватиться.
Мануэл Рату поворошил щепкой угли, глаза его, казалось, совсем скрылись в тени густых бровей. Нет, Зе Кавалинью не подходит. Он хороший человек, но слишком любит выпить, не пользуется авторитетом, не умеет распознать сочувствующих нам и привлечь новых товарищей.
— Самое трудное в нашем деле — найти зацепку, — повторил гость, — она есть, и надо ее использовать.
Появилась девушка с большой глиняной миской в руках и бросила в чугун нарезанную картошку и капусту. Запахло горячим салом.
Мужчины еще долго беседовали, пока их разговор не был прерван приходом хозяйки и дочери.
— Поздно уже, — сказала женщина, улыбаясь гостю. Подошла к чугунку и быстро положила на ложку овощи, подняла ее, подула и, показав белые ровные зубы, осторожно попробовала дымящиеся зеленые листья капусты. Девушка сняла чугунок с огня. Мать принесла две миски. Черные глаза женщины странно сверкали на красивом живом лице, когда она, отрезав два больших куска кукурузного хлеба, протянула их мужчинам. Пока те ели, обе женщины стояли, девочка прижалась к матери и улыбалась.
Потом из тех же мисок поели женщины. Когда с похлебкой было покончено, Жуана вытащила из чугунка кусок сала, положила его на хлеб и предложила гостю. Тот посмотрел на Мануэла Рату, как бы спрашивая: «А вы?»
— Тебе, друг, это нужнее, — ответил он на этот взгляд.
Молча, сосредоточенно товарищ начал есть хлеб с салом. Мануэл поднялся, довольный, вышел и вернулся с доской, положил ее на землю, рядом с очагом.
— Садитесь, — предложил он жене и дочери.
Усевшись на доску, все трое молча смотрели, как товарищ ест.
10
Дождь продолжал стучать по крыше. Женщина положила у очага охапку дров и щепок. Когда огонь прогорал, она подкладывала несколько поленьев, и на темных стенах танцевали огромные тени голов. После ужина Мануэл Рату попросил гостя рассказать о Советском Союзе.
— Не верит она мне, — сказал он.