Он будет писать статью «Победа мелких владельцев сосновых боров». Да, будет писать «победа» и напишет правильно. Но почему этот удар? Почему Изабел? Почему такая высокая ценз победы? И рука Паулу, начавшая писать, опять остановилась, и снова перед взором Паулу возникла эта изящная, стройная фигурка, это улыбающееся лицо: «Я ведь уже взрослая, я ваш товарищ. Можете полностью положиться на меня». И так же или еще мучительнее перед ним возникли образы Мануэла Рату и Жуаны, глядящих на дочь с гордостью и любовью. А теперь… О, несчастные, несчастные!
Рита входит осторожно. Смотрит на Паулу и, против обыкновения, ничего не требует. Она подходит к нему тихонько и ждет. Паулу проводит рукой по головке малышки, и тогда та потихоньку говорит:
— Милый братик.
Паулу отодвигает стул от стола, сажает Риту на колени и легонько опирается подбородком на ее затылок.
— Милый братик, — повторяет Рита ласково и нежно.
Паулу хочет что-то сказать, но это ему не удается. Затуманенные глаза перестают видеть, губы вздрагивают, и он изо всех сил старается не разрыдаться.
ГЛАВА VIII
1
По своей обычной привычке Витор подпирает кулаком подбородок, медленно выпуская при этом дым. Как всегда, иронически поглядывает то на одного, то на другого. В выражении его лица не заметно ни нетерпения, ни беспокойства.
Это, однако, не успокаивает Важа. Чем больше он вспоминает сцену у порога кафе, чем больше вспоминает, как вели себя Витор и незнакомец, тем больше приходит к убеждению, что они были там не случайно и что Витор указал тому на него, а потом оба быстро и одновременно отвели глаза. Он не мог ошибиться, наверняка они говорили о нем. «Ты думаешь, я это не заметил, но посмотрим вскоре, как ты будешь выворачиваться», — подумал он.
Однако едва они сели, Витор сказал ему:
— Ты должен быть осторожнее с посещениями города, дружище. Твое присутствие уже становится заметным. — Он равнодушно выпустил клуб дыма от сигареты, прежде чем продолжить. — Как-то раз я видел, как ты проходил с велосипедом в руке, и меня спросили, знаю ли я, кто ты такой.
— Кто тебя спросил? — вспыхнул Важ.
Он устремил на него строгий взгляд.
Не меняя позы, Витор выпустил новый клуб дыма.
— Это Мейрелиш. Вы все его знаете, — сказал он спокойно, обращаясь к товарищам. — Неплохой человек. Досадно то, что Важа уже заметили.
— Да, это неплохой человек, — подтвердил Сезариу.
Маркиш делал над собой усилия, чтобы не вмешаться. Недоверие, которое сквозило в быстром вопросе Важа, не ускользнуло от него.
— Не надо принимать сучья за змей, — заметил он раздраженно. — Если вы будете делать все совершенно натурально, то ничего не случится.
Важ сдержался и замолчал. Он почувствовал, что еще раз Витор ускользает у него между пальцев. Эта поспешность заговорить о том случае сразу же в начале заседания, показалась Важу свидетельством не уверенности и спокойствия, а расчета. Объяснение Витора еще больше усилило его подозрения.
По окончании заседания он дал Витору и Маркишу уйти, поговорил отдельно с Сезариу и Афонсу. Тот и другой подтвердили, что Мейрелиш человек неплохой. Афонсу знал его хорошо, он даже был другом их семьи. За исключением Важа, никто не поставил под сомнение его честность.
Неожиданно Важ спросил:
— А кто вам сказал, что это был Мейрелиш?
— Витор сказал, — ответили одновременно Афонсу и Сезариу.
Важ не отступил, он предложил, чтобы Афонсу узнал у Мейрелиша, был ли у него разговор с Витором. Афонсу, державшийся с самого начала заседания рассеянно, причем мысли его витали далеко, выразил несогласие. Он считал сомнение чрезмерным и расследование ненужным.
— Будет выглядеть странно, — заметил он. — Если я заговорю об этом, он сразу же заключит, что есть связь между мною и Витором, и ему нетрудно будет догадаться, что дело касается партийной работы.
— Я тоже не вижу в этом необходимости, — мягко поддержал Сезариу.
Важ не сдавался. Ладно, пусть Афонсу не говорит ему о беседе с Витором. Но спросит хотя бы, знает ли он его. Или пусть скажет, что видел Мейрелиша в тот день у дверей кафе.