Час настал! Пробка слабо пшикнула, из горлышка мгновенно запотевшей бутылки выполз белый плотный столбик пены.
Я прихлебывал из стакана и осторожно перелистывал странички старого календаря. Знакомился с днями рождения и юбилеями лиц, фамилии которых мне почти ничего не говорили. Наконец добрался до майских листков. Мое внимание привлекла запись под сегодняшим числом. Рядом с Уплюс восемнадцатьФ мелким аккуратным почерком было выведено Увыпадет снегФ. Восклицательный знак и жирная черта, обводящая запись.
Допив пиво, я быстро пролистал весь календарь, но ничего похожего не обнаружил. Напутала бабуля, решил я, снег в мае ? допустим, хотя в наших краях такое в редкость. Но она написала УвыпадетФ, а не УвыпалФ! Странно. Возможно, описка. Когда же это было? Так, еще шесть записей, вычтем из общего числа, прибавим к дате на календаре. Год моего рождения. Я поразмышлял над этим фактом, потом полез за второй бутылкой.
И придумал я историю про майский снегопад. Вот живет себе герой и никого не трогает. Смотрит раз в окно, а там снег идет, дети на санках катаются, снежную бабу лепят. Кто-то елку по снегу волочит. Герой не верит своим глазам, на календаре май, а тут такие погоды! Он бегом во двор ? ничего подобного: теплынь, пыльный ветер кругами по городу ходит. Он обратно к себе ? за окном снег. Ну, разумеется, экспериментум круцис ? распахивает окно! Там в самом деле ? снег, зима. Герой с опаской захлопывает окно, долго и нудно размышляет, в голову лезет ерунда ? сдвиги во времени, параллельные миры и прочая фантастическая дребедень. Наконец не выдерживает и, высадив окно, сигает вниз. Ну, первый этаж, ничего страшного. Вот он стоит на снегу, а это вроде и не снег вовсе, вата какая-то под ногами упругая. Прохожие в шубах, дети на санках и даже большая черная легковая автомашина ? все ненастоящее. Картон раскрашенный. В руках у карапуза воздушный шарик из бумаги. Дотрагиваюсь до него ? шарик вдруг взмывает в небеса, унося с собой картонную руку малыша...
Вздрагиваю и просыпаюсь. С третьей бутылки я задремал.
В этот день пива я больше не пил.
А на следующий день выпал снег.
? Снег в мае ? это, знаете ли, слишком!
Голос сверху принадлежал жене доцента Парсаданова.
? Э, бывает, ? отозвался доцент.
Вниз полетел окурок.
С Парсадановыми у меня сложные отношения. Елена Тиграновна меня терпела, поскольку мать помогала ей кроить. Но моего подопечного Аршака не переваривала совершенно. Стоило ему включить магнитофон, как она принималась стучать себе в пол, а Барсегянам в потолок. Аршак выкручивал звук на УКометеФ до предела. Тогда в качестве ответного удара она сбрасывала весь имеющийся тоннаж ? своего мужа. Доцент возникал в шлепанцах, но при галстуке. Подмигивал Аршаку, а затем, выключив музыку, они заходили ко мне, а у меня в запасе всегда было пиво. Через час-полтора доцент возвращался к себе, а жена полагала, что он ведет воспитательные беседы.
Снег лежал ровно, плотным слоем покрыв двор. Завтра все это неуместно белое великолепие растает и грязью потечет по двору.
Только я сварил кофе, как пришел Аршак. Сварил и ему. В банке осталось на самом донышке. Я показал ему банку, он кивнул и вышел. УИ сахару заодно купи!Ф ? крикнул я вслед.
Надо бы с ним поговорить, все сказать. Сегодня. Или, в крайнем случае, завтра. Его шаги были слышны с лестничной клетки, хлопнула подъездная дверь. Донесся слабый свист ? но уже из окна. Чему он удивился ? снегу?
Аршака трудно чем-либо удивить. Помню его маленьким. Мало спрашивал, много слушал. Единственный ребенок. Его отец был таксистом. Случайно сбил женщину, испугался и убежал. Ну и получил срок.
Мать Аршака все эти годы тянула семью и вытянула. К возвращению отца Аршак уже заканчивал школу. Дома Аршаку было скучно, он частенько забегал к нам. В шестом классе я немного занимался с ним немецким, он стал пастись у моих книжных полок. Цапнет наугад, сядет прямо на ковер и читает. Вижу ? мало что понимает, но ничего не спрашивает. Вопросы он начал задавать в восьмом классе, странные вопросы, скорее ? полуутверждения.
УА что, ? спросил он как-то, ? Блок ? дурак?Ф Я возмутился и обиделся за Сан Саныча, но Аршак невозмутимо ткнул в страницу пальцем. УВот тут он пишет, что Пушкин ? веселое имя...Ф УНу и что!Ф ? вспылил я и обрушил на него словеса.
Тогда-то я присмотрелся к нему и обнаружил, что Унесчастный ребенокФ, как любила приговаривать моя мать, накладывая ему в тарелку чудовищные порции баранины с овощами, исчез, а на его месте возник юноша отнюдь не бледный, но со взором вполне горящим. И в огне своих сомнений он готов сжечь полмира, а если понадобится, то и весь. Сей отрок вместо того, чтобы преклониться перед моей мудростью и содрогнуться мощи подпирающих меня книжных полок, дерзит вякать и вякает толково.
И я... принял его всерьез. Разница в годах была солидной, почти пятнадцать лет. Некоторое снисхождение к нему мешало возникновению дружбы. Было покровительство, было, соответственно, уважение, но была ли дружба? Не знаю, не помню.
Впрочем, может ли быть дружба между учителем и учеником?
Вопросами о природе дружбы я не задавался. Общаться с ним было весело и полезно. На веру он ничего не принимал, и если мне удавалось его в чем-либо убедить, то я уже не сомневался, что на этот предмет переспорю любого.
Аршак вернулся с сахаром и кофе.
? Пошли во двор, ? сказал он, непонятно улыбаясь.
? С какой стати? ? удивился я, доставая кофемолку.
Что означала его улыбка? Может, она уже говорила с ним?
? Пошли, пошли, ? улыбаясь, он взял меня за рукав. УВот выйдем во двор, а там стоит она, и он уже с ней обо всем говорил, а мне не надо ничего объяснятьФ, ? подумал я и поразился спокойствию этой мысли. У двери долго примеривался, что взять ? куртку или плащ.
? Там тепло, ? прервал мои раздумья Аршак.
Мы вышли из подъезда. Аршак прошел вперед, а я за ним по мягко пружинящему снегу. Во дворе ее не было.
Сделав несколько шагов, он остановился, повернулся ко мне и с жадным интересом уставился под ноги.
? Ага, то же самое!
Я оглянулся. Никого. Посмотрел себе под ноги, затем на следы. Позвольте!..
Это не мои следы. Вот я вышел из подъезда и пошел. Но вместо рубчатых подошв виднелись крестообразные оттиски. Я поднял ногу ? действительно, хилый ромб, похожий на крест. Осмотрел подошву ? обыкновенная микропорка.
Аршак в это время взирал на свои отпечатки. На снегу четкая русская буква УАФ. Он тронул ее пальцем и шепотом сказал:
? По-моему, это не снег!
Оглядев двор, нелепо белый в это майское утро, я заметил, что снег нетронут и свеж. Я помял его в ладони ? холодный и хрустящий, только почему-то не тает. Можно слепить снежок, что я и сделал. Запустил его в стену котельной. Снежок прилип.
Во двор вышла Елена Тиграновна и, небрежно кивнув мне, прошла мимо. Мы уставились на ее следы. Непонятно.
Вглядевшись, я ахнул: она оставляла после себя нотную запись!