— Теперь мы пришли сюда, — сказал он, — чтобы привести в порядок этих итальянцев. Очень уж долго с ними возятся.
— Надо слегка потревожить их и заставить отступить, — сказал лейтенант.
— Вы, конечно, недели через две-три думаете быть в Венеции? — спросил я невинно.
— А почему бы и нет? — ответил вольноопределяющийся с искренним удивлением.
Вдруг Бачо попросил меня перевести пруссакам следующую историю: в прошлом году он дрался вместе с германскими войсками под Ивангородом, где немцы неожиданно отступили, оставив открытым фланг венгерцев. Это был скандал на весь фронт, и в конце концов немецкое командование вынуждено было послать венгерцам двенадцать Железных крестов для восстановления контакта. Меня удивил неожиданный выпад Бачо, но оказалось, что до его сознания только сейчас дошли высокомерные слова лейтенанта. Однако я был очень благодарен Бачо. Выслушав рассказ, немецкий лейтенант сухо кивнул и, очевидно, понял, что высокомерие его не к месту. Немцы сообщили нам, что сюда перебрасываются два германских корпуса из армии Фалькенхейма и скоро начнутся решительные схватки.
Бачо завязал дружбу с вольноопределяющимся, отдал ему свой цейс, и они попеременно разглядывали местность. Вдруг Бачо обратил внимание артиллериста на темнеющую на берегу моря группу строений.
— Будь другом, Тибор, переведи им, что это — доки Адриа-Верке, какой-то заброшенный судостроительный завод. По нашим данным, там сосредоточены крупные части итальянцев, и они себя чувствуют как у Христа за пазухой. Наша артиллерия никак не может их обстрелять — не умеет, что ли. Посмотри, как они там разгуливают.
В призме цейса я действительно видел вокруг корпусов довольно сильное движение.
— Взгляни, автомобиль выкатил из ворот.
— Auto?
— Jawohl, ein ganz gewöhnliches Auto.
— Die verfluchte![18]
— Попроси их, чтобы они пальнули туда.
Немцы развернули карту и быстро начали обмерять. Лейтенант смерил, подсчитал, фейерверкер подозвал связистов и взял трубку.
— Надо бабахнуть туда, черт бы их подрал. Знаешь, наши никогда не стреляют по этому месту; скажи им, что наши просто не умеют. А итальянцы, видя, что мы не стреляем, до того обнаглели, что собираются там совершенно открыто и так шумят по ночам, что даже на передовой слышно в тихую погоду.
— Hallo! Hallo! Hier ist Beobachtugspunkt! Nummer fünf.[19] Да, да. Господин лейтенант, прошу данные, — крикнул фейерверкер.
Лейтенант отрывисто начал диктовать цифры: расстояние, прицел, очередь.
— Скажи-ка, Бела, — обратился я к Бачо, — а что, если у нашего командования есть особые соображения по поводу этого завода и потому отдано распоряжение не стрелять?
— А, брось, — отмахнулся Бачо, и я увидел на его лице смесь мальчишеского задора, хитрости и злорадства.
Немцы уже отдали приказ, и из-за виадука послышались глухие пушечные салюты, потом до нас донеслось знакомое скрежетание тяжелых снарядов. Лейтенант проверил свои расчеты и спокойно заметил:
— Es ist ganz richtig[20]
Мы, как по команде, подняли свои бинокли. Гранаты ложились вправо от заводского здания, в каком-то болотистом месте, и оттуда подымались громадные фонтаны грязи. Вокруг завода царило заметное оживление, маленькие, как букашки, люди разбегались в разных направлениях. Лейтенант бесстрастно диктовал исправленные цифры, и пушки, сразу по три, отвечали на команду. Несколько секунд томительного ожидания — и граната попадает прямо в высокий корпус. Летят кирпичи, стропила, куски крыши. Лейтенант самодовольно улыбается.
Батарея посылает еще несколько тяжелых гранат, и мы наблюдаем за паникой, творящейся вокруг корпусов.
— Какой там сейчас ад, — говорю я Бачо.
— А, брось, я не хочу их жалеть, — сердито отвечает Бачо.
Артиллеристы заняты своим делом; лейтенант подсчитывает, и фейерверкер фиксирует его данные на карте. Бачо тронул меня за локоть. Мы прощаемся. И прежде чем итальянцы успевают начать беглый обстрел Пиетро-Розы, мы уже находимся в долине. По склону Пиетро-Розы стелется дым, шрапнельные разрывы наполняют узкую долину визгливыми звуками, но снаряды, посылаемые на вершину, дают перелеты, вряд ли они могут повредить нашим немцам.
Когда мы уже пробираемся по ходу сообщения наверх, Бачо останавливает меня и с хитрой физиономией говорит: