— Очень просим, господин лейтенант, — заговорили все хором.
— Ну-с, мы друг друга поняли. Никакой паники, спокойно наблюдать и подготовиться, — сказал я и двинулся к выходу.
Когда я вышел из каверны, было одиннадцать часов вечера. Итальянцы беспорядочно и нелепо стреляли под нами. Предположения Гаала верны. Все ясно, и нечего тянуть с этим делом.
В окопах нас, как тень, сопровождал Гаал. Я понял, что он ждет моих приказаний. Я остановился и подождал, пока взводный не подошел близко.
— Ну, Гаал, — сказал я полушутливо, — положение веселенькое, нечего сказать.
— Выступление господина лейтенанта произвело на людей очень благоприятное впечатление, и господин лейтенант прав, что надо действовать, и действовать энергично. Поэтому прошу ваших указаний.
— Как я сказал, Гаал: продолжать наблюдения и подготовиться. Завтра мы слегка побеспокоим итальянцев.
— Слушаю, все будет исполнено. А по линии начальства, господин лейтенант?
— Что вы под этим подразумеваете?
— Я думал о рапорте в штаб батальона и, кроме того, о господине капитане Лантоше.
— Да, это обязательно, обязательно, — сказал я рассеянно, стараясь угадать, чего еще хочет от меня взводный.
— Надо иметь в виду, господин лейтенант, что стрелки очень взволнованы.
— Надо их успокоить, Гаал.
— Самым лучшим успокоением была бы смена, господин лейтенант.
Я пришел в ярость. Так вот в чем дело, вот чего добивается Гаал.
— А вы не думаете о том, что на смену нам придут такие же солдаты, как мы? Что за слепой эгоизм! Как вам не стыдно, Гаал!
Резко повернувшись, я отошел от унтер-офицера, и так как завернул направо, то пошел не по направлению к своей каверне, а вниз по склону горы, в район второй роты. Спуск был крутой, и сердитые рикошеты итальянских пуль визжали над окопами. Меня постоянно останавливали часовые, указывая на опасность, и дружески поругивали, не видя в темноте, кто идет. Я торопился, и Торма сильно отстал от меня. Остановившись перед каверной штаба роты, я услышал его торопливые шаркающие шаги. Парень прерывисто дышал и в темноте наткнулся на меня.
— Уф, как ты торопился, господин лейтенант! Здорово ты отделал Гаала, но так ему и надо. Нечего философствовать, когда начальство что-нибудь приказывает, верно?
Я открыл дверь в каверну. Свет лампы был приглушен солдатским одеялом. Это уже опасное место, чувствуется боевая настороженность. «Не так, как наверху», — подумал я.
Обер-лейтенанта Сексарди не было дома, он отправился в гости к егерям. Я приказал телефонисту связаться со штабом батальона и вызвать лейтенанта Кенеза. Пока телефонист налаживал связь, я обдумывал, как сформулировать свое сообщение.
Торма не сводит с меня серьезных мальчишеских глаз. Телефонист протягивает трубку, и я слышу голос лейтенанта Кенеза. Сначала он думает, что говорит Сексарди, наконец узнает меня. Я сообщаю ему о происшедшем, передаю рассказ Ремете, результаты наблюдений Гаала, мои впечатления о настроении солдат, высказываю свою точку зрения и прошу штаб батальона сообщить полку. Я же по своей линии пошлю письменное донесение капитану Лантошу.
Кенез слушает мою горячую речь и вдруг спрашивает:
— Откуда ты говоришь?
— Из второй роты.
— Это ты напрасно, — сухо роняет Кенез. — Надо было бы сделать иначе. Кроме того, я думаю, что с этой историей нечего спешить. Может быть, мы имеем дело с повышенной нервозностью и больным воображением.
Я сегодня раздражителен. Резко возражаю против последнего предположения и прошу, чтобы батальон официально принял к сведению мое заявление. Кенез дружески успокаивает меня, но еще раз подчеркивает, что я напрасно поторопился с этим донесением, впрочем, обещает сейчас же доложить майору.
В бешенстве я положил трубку.
— Ишь ты, какой философ господин лейтенант Кенез! Как он спокоен! Да и чего ему волноваться, когда его каверна находится в полутора километрах от подошвы Монте-Клары.
И все же у меня такое чувство, что я действительно зря поторопился. Может быть, Кенез прав. Торме отдаю приказание:
— После полуночи с отрядом в десять — пятнадцать человек приготовь на самом краю обрыва побольше крупных камней. Кроме того, достань у бомбометчиков десяток легких мин. Итальянцев надо побеспокоить, они не должны себя чувствовать в абсолютной безопасности, ну, а если наши бомбы и камни будут хорошо работать, мы сможем пробить и снести их постройки внизу, которые, наверно, маскируют подземный ход сообщения. Ну-с, друг Торма, начинается твоя саперная карьера. Рядом с Гаалом ты быстро приучишься к этому делу. Видишь, не такая уж плохая вещь эта война, еще сможешь пройти здесь подготовительный курс к своей будущей инженерной деятельности.