— Хусар, что это такое? Хусар! — кричу я, но не слышу собственного голоса. Воздушная волна сбила меня с ног, я упал на капитана. Потом раздался оглушительный грохот, и небо потемнело. Это не взрыв, это — землетрясение. Земля под ногами шатается, небо качнулось.
Руки трясутся, как будто их дергают изнутри. Я кричу, но не слышу своего голоса.
…Поднялся с земли. Руки ободраны, из носа течет кровь, голова кружится. В ушах звенит, в теле странная неземная легкость. Капитан, согнувшись, сидит в глубине шанца. Я выпрямился, двигаюсь, держась за стены хода сообщения. Ничего не вижу. Карабкаюсь на стену, добираюсь до мешков с песком, ложусь на них и смотрю вперед. Все затянуто дымом. Долго смотрю неподвижно. Дым клубится, клубится…
— Ну, господин капитан, можно телефонировать, — крикнул я, рыдая, и наконец слышу свой голос: — Те-ле-фо-нировать!
Лантош поднял голову и смотрит на меня сумасшедшими глазами. Потом вскочил.
— Спустись, спустись оттуда! — кричит он.
— Можешь телефонировать, — угрожающе повторяю я и открываю кобуру револьвера.
Лантош отступает, в глазах его смертельный ужас.
— Ты, ты, ты… — кричит капитан и закрывает лицо руками. Потом поворачивается и бежит назад. Я спрыгнул, но споткнулся о свою палку и ударился о стену. Нажал курок… Раз, два. Лантош машет рукой, но я выпустил и третью пулю. Капитан пытается встать, уже встал. Его руки в крови, мои тоже.
«Откуда кровь?» — думаю я и на секунду забываю даже свое имя. Лантош бледен, глаза его сверкают, как у безумного, губы что-то бормочут, но я не слышу что. Левой рукой отмахивается от меня. Я с озлоблением схватил его за гимнастерку на груди. Капитан валится на меня и стонет:
— Что ты делаешь? Что ты делаешь?
— Ты удовлетворен?
Я хочу кричать, но нет голоса, из груди вырывается только свистящий шепот. Подымаю руку с револьвером и два раза стреляю в лицо отшатнувшегося капитана. Кто-то сзади хватает меня и вырывает из рук револьвер.
— Ах, это вы, Хусар? Это вы? Слыхали? Видели? Конец, Хусар, понимаете, всему конец.
Обессиленный, я падаю.
— Господин лейтенант, что вы сделали, господин лейтенант! — повторяет, подымая меня, Хусар. — Господин лейтенант, — кричит он мне прямо в ухо, — вы застрелили господина капитана!
Хусар оставляет меня и бежит к капитану. Ноги Лантоша дергаются, он еще жив.
— Застрелил, да, застрелил. Бежать хотел, мерзавец, дезертировать. Всех застрелю, всем пущу пулю в лоб. Дайте их сюда!
Грудь сжимает, как в тисках. Прислонился к стене, из носа и изо рта хлынула кровь. Чувствую, что теряю последние силы. По телу пробежал холод, я упал, сильно ударившись головой о камень. Глотаю кровь, во рту солоноватый, железистый вкус. Открываю глаза. Хусар возится около капитана. Наконец-то я наказал этого мерзавца.
Хусар встал, подбежал ко мне, поднял с земли, сунул револьвер в кобуру, потряс за плечо.
— Господин лейтенант, — говорит он, задыхаясь, — стойте здесь, я сейчас вернусь.
Прислонил меня к стене. Голова моя трещит от боли, но силы начинают возвращаться. Кровотечение из носа прекратилось. Что там делает Хусар со спичками? Что-то зажигает, потом мчится ко мне, хватает за пояс, и мы бежим, тяжелыми, спотыкающимися шагами. Завернули за угол. Сзади слышен звук сильного взрыва.
— Что такое?
— Подождите, господин лейтенант, я сейчас.
Хусар скрылся.
«Бросил меня», — думаю я равнодушно. Но через две минуты капрал возвращается. В руках у него моя палка.
— Все в порядке, господин лейтенант. От капитана не осталось и пыли. Будьте покойны, трех килограммов динамита достаточно на одного человека.
— Хусар!
— Идемте вперед, господин лейтенант. Вы слышите, что там творится?
Впереди слышен беспорядочный грохот орудий. О, какой жалкой и бессильной кажется теперь пушечная канонада, заставлявшая когда-то нас сжиматься от страха.
— Откуда стреляют?
— Палят и наши и итальянцы. Очевидно, идет битва. Доберемся хоть до штаба батальона.
— А батальон, Хусар?
— Батальон, господин лейтенант? Батальон ведь был там, наверху.
— Был… Идем! Вперед, Хусар, вперед! Я хочу увидеть лейтенанта Кенеза.
Теперь я шагаю твердо и решительно, ярость придает мне силы.
Хочу видеть лейтенанта Кенеза… в бога его душу… И его призову к ответу, и его уложу на месте. Мерзавец!
Навстречу нам бежит группа людей, Хусар остановился, всмотрелся и закричал:
— Гаал! Гаал! Сюда!
— Гаал?!
Передо мною стоит Гаал… Кирай… Торма… Остальных не вижу. Кто-то протискивается вперед. Дядя Андраш! Хомок ощупывает меня. На спине его мой офицерский ранец, под мышкой… под мышкой зеленый бювар Арнольда.