Академия семи ветров. Добить дракона
ПРОЛОГ
— Эта?..
— Слушай, что у нее с носом?
— Что у нее с носом?
— Он огромный!
— Он фамильный!
— То есть, ты хочешь сказать, что у моего ребенка будет такой нос?! Следующая. Э-э-э, нет. Эта сразу нет. Не люблю рыжих.
— Ага, да… а наставница Адамина…
— Попробуй назвать Минку рыжей, и я посмотрю, что будет. И вообще мне казалось, что с различением цветов у мужчин проблемы, а не у женщин. Следующая!
— Слушай, почему бы тебе просто не сделать дело с закрытыми глазами?! Раз-два и…
— Раз-два?! Нет, ну оскорбления от сопливой девицы я выслушивать не намерен!
— Ну ладно… три-четыре…
— Р-р-разор-р-р-рву!!
— Пять-шесть?..
— Ладно, не разорву. Настучу на тебя Эйнару, останешься без сладкого.
— Он, вообще-то, тогда тоже останется!
— Он, в отличие от тебя, живет дольше и знает пользу периодического воздержания и цену мужской солидарности. Следующая! Хм… хм… хм! Но нет. Не люблю блондинок!
— Неужели? А к брюнеткам у тебя, боюсь спросить, какое отношение?
— А вот брюнеток я прямо сейчас особенно недолюбливаю!
— Издеваешься, да?
— А что, только тебе можно? Следующая.
— Нет больше. Но если ты думаешь, что я еще не найду, то ты меня плохо знаешь!
— А если ты думаешь, что я тут буду сидеть и ждать, пока ты еще найдешь — то ты плохо знаешь меня!
— Э! Ты куда?!
— Дела, милая правнучка, дела!..
К своему спонтанному побегу я начала готовиться задолго до побега. То жаловалась на слабость, даже в сад выходя гулять только со служанками, то хандрила, изводя матушку и прислугу мелочными капризами — так, что они были рады исчезнуть и не появляться мне на глаза как можно более долгое время, когда я все же оставляла их в покое. Приучила всех, что могу закрыться у себя в комнатах на день, а то и дольше, не желая никого видеть, и в это время ко мне лучше не соваться — иначе со мной обязательно приключится истерика, а то и ужасный приступ слабости, которых матушка боялась не меньше огня.
Еще бы — ведь каждый такой приступ вызывал отцовское неудовольствие.
Иногда я даже позволяла себе пропустить прием пищи! Но этим старалась не злоупотреблять, ведь потеря аппетита — это симптом, а в светлом роду всегда хватало сильных целителей, и последнее, чего мне бы хотелось, это чтобы их всех согнали хлопотать вокруг меня. Достаточно и того, что наш семейный целитель непонимающе хмурился.
К моему здоровью в роду было приковано самое что ни на есть пристальное внимание.
От него, не в последнюю очередь, мне и хотелось сбежать.
А сегодня после обряда я и вовсе очень удачно упала в самый настоящий обморок прямо у алтаря. Забытье продлилось недолго, а слабость отступила еще быстрее, но в мои покои меня вели под руки, и, как только мы поднялись из подземелья, вокруг завертелся хоровод из кудахтающих служанок: я со всем старанием изображала немощность, постанывая и заверяя, что ужасно устала и просплю теперь сутки, а то и двое!
Отец выглядел обеспокоенно (и оттого, удивительным образом, выглядел еще более хищным и жестким, чем всегда), целитель хмурился сильнее обычного, и даже дорогой жених, собрав волю в кулак, выдавил из себя сочувствие. Или что-то вроде него.
И весь этот спектакль получался у меня настолько хорошо, что нет-нет да и закрадывалась мысль, что матушка родила меня от какого-нибудь заезжего менестреля или бродячего артиста.
Но это, конечно, полная глупость.
Матушка очень вдумчиво относится к выбору любовников.
Глубокие тени чередовались с пятнами лунного света из высоких окон, и каждый раз, когда я вступала в такое пятно, портреты со стен глядели на меня с порицанием. Но что поделать: к отцовскому кабинету спокойнее всего добираться именно так, через портретную галерею.
Но, несмотря на относительную безопасность моего пути (кому и что может понадобиться здесь ночью? Сюда и днем наведываются не часто!), сердце у меня колотилось так, будто хотело вырваться из грудной клетки, и дыхание прерывалось от дивной смеси из ужаса и восторга.
От того, что я намереваюсь сделать.
От того, что я уже делаю.
Заветная цель. Ключ нырнул в скважину и мягко провернулся — завершив движение щелчком, оглушительным в ночной тиши. Замерев на несколько мгновений (что делаю! Что творю! Сейчас меня поймают!), я собралась с духом, и скользнула внутрь, притворив за собой дверь.
Артефакт-светлячок залил тесную комнатку неверным светом.
— Так… Не то, не то, это тоже не то…
Необходимости в спокойствии, которое дарил мне звук собственного голоса, перевешивала риски быть услышанной и пойманной.