Это же эльф!
А вдруг, там эльфийская магия?
А что, если там сторожевые чары? А что, если, стоит нам подойти, на нас набросятся эти лозы и корни?
Кажется, подобные мысли одолевали всех: к лодке-саркофагу мы приближались медленно, переглядываясь.
Эльф лежал внутри, совсем как живой, только бледный и неподвижный, но все равно, прекрасный, как в древних сказаниях. Глаза его были закрыты, светлые волосы обрамляли заостренное лицо, а из-под них виднелись кончики вытянутых ушей.
Эльф! Эльф, самый настоящий, всамделишний эльф! Мамочка, я вижу эльфа.
Я смотрела на него, не отрывая взгляда…
И потому отчетливо увидела, как у мертвого эльфа шевельнулась нога.
Мы завизжали, все. Даже бесстрашная Илька. Даже Дейв заорал. И только Шед стоял и ржал.
Сообразив, что это неспроста, я задохнулась негодованием, а потом мое ледяное «Шепард, ты лишился разума?» слилось с возмущенным «Идиот! Полудурок! Кретин!» всегда такой спокойной Тэвы. Дейв играл желваками, не находя слов. И только Илька, не тратя времени на вербальное порицание, сложила пальцы в крепенький кулачок и влепила его этому придурку, некроманту-юмористу, в челюсть.
И его вопль «Ай! За что? Я же пошутил!» пролился бальзамом на наши кровожадные, алчущие возмездия сердца.
— А вот как раз за чувство юмора! — с глубоким удовлетворением в голосе резюмировала Тэва.
И отвернулась от невинно избиенного. Вернее, невинно избиваемого: Иллирия, не удовлетворившись одной зуботычиной, левой рукой намертво вцепилась в Шеда, чтобы не удрал, а второй продолжала колотить его по чем ни попадя.
Дейв, остывший быстрее нас, пытался их растащить, приговаривая:
— Осторожнее! Хватит! Ну, осторожнее, ты же себе кулак собьешь!
Шед молча пытался уворачиваться, даже не пробуя отбиваться.
Вмешиваться я и не подумала, отвернулась вслед за Тэвой.
— Ребят, ну извините! Ну, дамы, Дейв — я, правда, просто не подумал!
Илька, натешив душеньку, выпустила Шеда из рук, и вместе с Дейвом пришла к нам, смотреть на эльфа.
Шед бочком-бочком, изображая краба, подошел, встал с моего края, и теперь у меня над ухом вились его покаянные речи. Мы, все четверо, не сговариваясь гордо молчали, не собираясь прощать дурака так быстро. Чтобы у него такие шутки в привычку не вошли.
И вот в этой-то гордой тишине эльф и повернул голову в нашу сторону.
— Убью! — завопила Илька.
“Убью” — подумала я, разворачиваясь к Шеду.
— А-А-А-А-А-А-А-А! — орал Шед, вытаращив глаза на саркофаг.
Вот тут-то меня и проняло.
— И-И-И-И-И-И-И-И! — завизжала я на одной ноте.
— Ма-ма-а-а-а! — на двоих голосили Тэва и Иллирия, вцепившись друг в друга.
Я отчетливо видела, как ресницы мертвого эльфа дрогнули. Покойник открыл глаза. Мутные, невнятного цвета. Белесые.
Где-то на заднем плане грязно бранился Дейв, а Шед, не прекращая орать, пробовал сотворить какое-то заклинание — но у него явно не получалось.
Тут-то я и решила, что с меня хватит.
Задыхаясь от ужаса, зажмурилась, и ударила волной сырого Света изо всех сил.
-
— Итак, чья это была идея?
Ректорский кабинет, ректорский секретарь, сам ректор. Все они (включая кабинет) нас не одобряли. Понимаю, поддерживаю: в третьем часу ночи я и сама всех, внепланово меня разбудивших, категорически не одобряю даже без дополнительных причин, а уж нынче дополнительных причин хватало.
Еще нас не одобряли куратор Вестар и наставник Алвис.
Я стояла посреди кабинета, распространяя вокруг себя запах мертвечины и консервирующих растворов, всем видом показывала драконам меру и полноту своего раскаяния, и умоляюще смотрела на ректора: только не отчисляйте! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Рядом, распространяя ничуть не лучший аромат, с таким же виноватым видом стояли Шед, Дейв, Тэва и Илирия.
Молча.
Выдавать, чья это была идея: нарушить правила академии и прямой запрет куратора, вломиться в спецхран, подвергнуть риску истинным Светом редчайший демонстрационный образец “труп эльфа”, а еще — выжечь тем же самым Светом защитные темномагические чары в хранилище и переколотить кучу емкостей с препаратами и демонстрационных образцов попроще — друзья не спешили.
Я отчаянно гадала, что сделают с виновником: хорошо, если сразу слопают. А если отчислят?!
— Я спрашиваю: кто зачинщик? — громыхнул ректор, обводя взглядом нашу компанию вандалов.
Дей и Шед подняли руки первыми, и всем видом давая понять “Мы же мужчины!”. За ними подняла руку Тэва — видно, вспомнила, что это она первая заговорила про эльфа. Чем руководствовалась Илька, которая вообще всех нас отговаривала, я не знаю, но руку она поднимала с лицом воина, идущего в атаку.