Годы шли, гарнизон разрастался, увеличивалось как количество орудий, так и квалификация обслуги. Если первые солдаты владели небольшими познаниями в тригонометрии, как того требовало знание артиллерийского дела, то теперь на острове одновременно находились пилоты и штурманы неповоротливых дирижаблей и гидропланов, капитаны легких субмарин и даже специалисты радиотелеграфной связи, коих в вооруженных силах Лунарии было можно пересчитать по пальцам одной руки. К чести Бограда Галактионовича он был сносным специалистом во всех указанных специальностях и лично принимал участие в обучении как молодых командиров, так и уже повидавших виды воинов.
Приезд фрегат — инженера на остров был воспринят не иначе как адмиратлейская проверка, и соответственно не мог стать заурядной процедурой, специально для этого случая все без исключения моряки, солдаты и офицеры получили со склада новое обмундирования, порядок был наведен не только в казармах и на кухне, но даже в складах и свалках отходов.
Фрегат — инженер не обратил на все указанные приготовления ровным счетом никакого внимания, он даже не зашел в казармы и столовую. Практически с трапа дирижабля он, взяв под локоть, лейтенант полковника удалился вместе с ним в его кабинет, при этом оставив за дверями как своих, так и его адъютантов. О чем беседовали два старших офицера, так и осталось загадкой, разговор их продолжался более пяти часов, и по окончании его, несмотря на поздний час и приготовленную для фрегат инженера комнату вся делегация вновь погрузилась на дирижабль и отправилась в сторону большой земли.
На утро погоны на плечах Бограда Галактиновича сияли двумя звездами полного полковника береговой охраны, а на лице была самое грозное выражение, какое, когда-либо доводилось видеть его подчиненным. За одну ночь начальник гарнизона изменился до неузнаваемости, он практически сразу принялся за безудержное муштрование всего личного состава, не взирая на чины и награды. Все команды были переведены на вахтенную службу и практически забыли про нормальный сон и отдых. Тренировки субмарин как одиночные так и групповые проводились с регулярностью боле двух раз в сутки, при учете сложностей морского дна это было не только утомительно, но и ужасно опасно. Что касается дирижаблей и гидропланов, то отработка бомбометания на подвижных целях проводилось теперь постоянно и грохот падающих бомб и взрывающихся торпед был слышен даже в Адмиралтейске, более того, за каких-то две недели были израсходованы все пароходы мишени, которые мог предоставить в виде списанных судов торговый флот и для качественной отработки учебных маневров стали использовать бревенчатые плоты, которые своими обломками превращали и без того опасную прибрежную зону каменного мешка в сущий ад для лоцманов и капитанов легких субмарин.
Сам полковник береговой охраны, казалось, забыл, что такое сон и отдых, он лично присутствовал на бортах всех типов боевых единиц своего гарнизона в момент учений, что-то записывал в тетрадь, после давал указания командирам, и вновь что-то записывал в тетрадь. Совещания с его участием превращались в настоящий кошмар дотошность в мелочах начальника гарнизона поначалу забавляла личный состав, а позже стала невыносимо раздражать и прозвища одержимого командира начали сменять друг друга с постепенным нарастанием ненависти и явного пренебрежения к своему руководителю.
Фрегат инженер явился на остров спустя три месяца, забрал несколько исписанных полковником береговой охраны тетрадей, и также безмолвно покинул гарнизон, как и в первый раз. На этот раз он ночевал на острове, но так и не воспользовался приготовленной для него комнатой, а провел всю ночь в кабинете начальника гарнизона.
Спустя три дня начальник радиотелеграфного отдела получил шифровку с приказами двух царствующих особ о награждении всех без исключения специалистов и солдат, даже поваров и секретарей, самыми большими наградами двух государств какие только могли присваиваться согласно чина, при этом начальник гарнизона производился в чин генерал майора береговой охраны вне очереди и немедленно вызывался в Адмиралтейск.