— Доминик — осторожный малый, он умеет вовремя смыться, — продолжал Каркефу. — Похолодев от моего вечного спутника — ужаса, мертвенно-бледный и оцепеневший стоял я там, чувствуя, что кровь стынет в моих жилах.
«Иди сюда! — позвал меня главарь банды. — Выпей!». Он поставил передо мной кувшин. Меня всегда учили не связываться с людьми, которые превосходят тебя числом. «Ну же, выпей! Ты что ли с этими путешественниками, которых мой хозяин встретил на Малинской дороге?», — спросил меня этот человек.
Как честный человек, я ответил утвердительным кивком головы.
«А мы люди дона Гаспара д`Альбачета, капитана, кулак которого может сравниться разве что с тяжелой рукой лейтенанта, почтенного Матеуса Орископпа».
Эти слова произвели на меня точно такое же впечатление, как если бы меня ударили палкой по ногам, потому что я почувствовал, что они подкашиваются.
Члены банды тоже не заставили себя ждать и стали засыпать меня вопросами. Провидению угодно было наделить меня простоватым лицом, отчего иногда мне удается выглядеть ещё глупее, чем я есть. И мой удачный ответ настолько понравился негодяям, что один из них тут же предложил мне вступить в их банду. Я прикинулся безобидным дурачком, они настаивали — и, чтобы испытать меня, они предложили заменить ваши шпаги жестяными кирасирскими палашами. Я пообещал.
— Вот оно что!
— Но, господин маркиз, всем известно, что я не герой, что не отличаюсь храбростью! А у дюжины моих новых знакомых есть ещё восемь иди десять дружков, которые патрулируют окрестности, от них я услышал, что капитан предлагал свою руку одной молодой француженке, прибывшей совсем недавно в трактир «Мальтийский крест». Свадьба будет без священника, а сеньор Матеус будет на ней свидетелем, сказал их главарь, краснорожий громила, с которым я не хотел бы встретиться на тесной дорожке.
Адриен прижалась к Арману-Луи.
— Быстро на лошадей и в шпоры! Как бы там ни было, но нас четверо вместе с Домиником, а их двадцать, если не считать тех, кого мы не видели.
— Разрази меня гром! Наши лошади лежат полумертвые на подстилке! — вспомнил Рено.
— Вот бандиты! — сказал Каркефу. — Это же проделки Матеуса Орископпа! Сегодня утром я видел, как он юркнул на конюшню, а сегодня вечером он проскользнул туда и вовсе незаметно, как уж подбирается к птичьему гнезду.
— Понятно. Он дал какое-то снадобье нашим бедным животным!
Арман-Луи и Рено переглянулись.
— А я-то принял дона Гаспара за отшельника, переодетого в капитана! И чуть ли не чистосердечно хотел исповедаться отцу Матеусу Орископпу! — стукнув кулаком по столу, проговорил Рено.
— Ну ладно! — после минутного размышления продолжал Рено. — Займем круговую оборону, набросимся на этих мерзавцев, застанем их врасплох, захватим их лошадей и со шпагами в руках проложим себе путь.
— Господин маркиз, я, наверное, упаду в обморок, прежде чем мы спустимся по этой лестнице, — воскликнул Каркефу. — Ради всего святого, оставьте в покое вашего владыку, Бога Фехтования, забудьте о нем, если это возможно. Призовите Бога Благоразумия, который, думаю, даст вам хороший совет.
В этот момент часы на башне пробили восемь раз. Каркефу шлепнул себя ладонью по лбу и быстрым шагом пошел в залу.
— Ужас раздирает мой мозг! — сказал он. — Дайте мне полномочия! Позвольте мне в свою очередь назваться капитаном. Когда придется драться — я подам в отставку. У меня есть план. Сейчас дюжина этих мошенников занята легким ужином перед тем как разбежаться, чтобы хорошенько поспать… Я уже знаю некоторые их привычки. Сию минуту я бегу к оружейнику и покупаю у него две рапиры, отношу их теперь уже моим людям и говорю им, что это ваши шпаги, которые я подменил, чтобы оправдать их доверие и доставить им удовольствие. Естественно, в награду за это они приглашают меня выпить. По дороге сюда я уже прихватил у одноглазого аптекаря пакетик наркотического порошка, то есть адского снадобья. Я высыпаю снадобье в кувшины, из которых эти господа станут утолять свою жажду. Когда кувшины будут пусты, я незаметно проберусь на конюшню капитана дона Гаспара и набожного сеньора Матеуса.
— У тебя есть от неё ключи? — спросил Рено.
— Конечно, нет! Но сколь бы я ни был глуп, ворота открыть сумею. Вы заметили того беднягу, для которого дон Гаспар всегда держит про запас множество ругательств и тумаков?
— Это Петерс? — спросила Адриен.
— Да, мадам. Или я очень ошибаюсь, или Петерс должен всей душой ненавидеть дона Гаспара. А если это так, значит, он наш помощник. Горбун уже показал мне конюшню и ткнул пальцем в лучших лошадей, тем самым предлагал взять их. Ах, эти лошадки — прекрасная испанская порода! Человек, который присматривает за ними, всегда там, на конюшне. Если он податливый, он поможет мне оседлать их, но если же у него вспыльчивый характер, я введу ему в горло аргумент из стали длиной в шесть дюймов с соответствующим острием и лезвием.
— Отлично! — воскликнул Рено.
— Нет сомнения, хорошо придумано! А как же мы? Что делаем мы? — спросил Арман-Луи.
— Ждете! И тем временем приглашаете капитана и его приспешника пожевать каких-нибудь фруктов и запить их какими-нибудь вкусными ликерами. Мадемуазель де Сувини захочет сыграть для них на лютне и спеть, а они будут слушать. Когда я совсем покончу со своими делами, я свистну под окном. А вы должны будете употребить все свое красноречие и так занять ваших гостей, чтобы они не помешали нашему отъезду.
— Мое красноречие всегда при мне! — ответил на это Рено, сильно ударив по гарде своей шпаги.
— А теперь одолжите мне Доминика, — продолжал Каркефу. — Эй, Доминик! — крикнул Арман-Луи. — Вы в распоряжении Каркефу, только вооружитесь!
— Что ж, братец, хочу быть с тобой откровенным, — обратился к нему Каркефу, — не исключено, что тебя немного побьют.
Доминик был решительным парнем, которого знакомство с Каркефу научило философии.
— Все мы погибнем, — сказал он спокойно.
— Тогда иди первым! — ответил Каркефу.
И они стремительно вышли.
Уже через несколько минут трактирный слуга, за которым тотчас послал Рено, вводил капитана дона Гаспара и лейтенанта Матеуса в зал, где недавно они ужинали.
— Какому событию мы обязаны столь приятному сюрпризу? — спросил дон Гаспар, увидев корзины с фруктами и напитки на столе.
— Желанию провести ещё несколько мгновений с вами, такими приятными особами, — ответил Арман-Луи.
Дон Гаспар улыбнулся. Своей довольной миной он походил на кота, который собирается порезвиться при помощи своих коготков с мышкой.
— Я молился, — сказал мрачный Матеус. — Господь простит меня, что я прервал свою молитву ради вежливости.
Рено подал ему стул.
— Сеньор Матеус, вы внушаете мне такую симпатию, сказал он, — что мне хотелось бы оставить вам один сувенир в память о моем пребывании в «Мальтийском кресте», вот, держите этот кинжал, обратите внимание: его клинок с насечкой.
Матеус Орископп протянул руку.
— Давайте, — сказал он.
— О нет, пока не время, — продолжал Рено, вернув кинжал в ножны. — Я вручу его вам позже, когда мы будем прощаться.
Следуя плану, предложенному Каркефу, Арман-Луи попросил м-ль де Сувини спеть под лютню.
Бледная от волнения, считающая минуты до отъезда, Адриен взяла лютню и запела. Каждую секунду она ждала, когда услышит условленный свист, она надеялась на удачу и боялась.
Капитан Гаспар положил на не глаз. Пока она пела, глоток за глотком он опустошал стаканы, до краев наполненными самыми изысканными ликерами. Матеус, все время мрачный, подражал ему, старательно удваивая дозу спиртного.
— Ах, если бы вас слышал германский император, вы стали бы императрицей! — восхищался ею дон Гаспар, когда она закончила пение.