— «Куда ты собралась, Энни, в экипаже в такой день? Разве не знаешь, что Травяные Боги не любят пустых поездок?!»
— «Ой, папочка! Я совсем-совсем недалеко!» — защебетала Энниолла: «Только съезжу в Тутовую рощу к Артефакту и сразу назад! Я так давно ему обещала!»
— «В Тутовую рощу?! Ничего себе недалеко! Это почти у самого Леса! Никуда я тебя не пущу! В такой день только Вестникам Несчастий можно мчаться по дорогам! Ну, не расстраивайся так… ну что ты, дочка? Ну, ладно-ладно, езжай — я попрошу чародеев умилостивить Богов, чтобы они не слишком на тебя сердились, когда ты будешь переезжать колесами их ночные труды!» (Тут надо знать, что праздник Травяных Богов заключался в том, что лишь раз в году, символизируя вечное торжество живого зеленого мира над прахом, они засевали по ночам все пустые места, не покрытые льдом или камнем — чтобы, вызываемая к жизни могучей магией, хоть на считанные секунды покрылась зеленой весенней травой вся-вся земля… И потому, не мощеные проселочные дороги в этот день исчезали под густой порослью трав и цветов и Травяные Боги очень не любили, когда кто-то портил их кропотливую и затейливо-изысканную работу.)
Но разве может старый Князь отказать своей милой дочери? И вот уже в замке придворный старичок-колдун, подслеповатый добряк, листает старые потрепанные книги, роется по рундукам и полкам, собирая ингредиенты, необходимые для создания талисмана, способного предотвратить гнев маленьких добрых божков, чтобы не дать им связать намертво колеса кареты сплетением трав и сплошь опутать экипаж колючими побегами ежевики и ядовитого вьюнка. И вот, почти все необходимое уже собрано, но волшебник не может найти всего одной нужной вещи — кисточки хмеля, собранного точно в день Праздника Осеннего Пива, когда его варят и разливают по бочонкам… Да куда же подевался мешочек? Был ведь!
— «У Вас опять затруднения, дорогой мой Учитель?» — даже самый опытный знаток людской речи не сможет определить в этом мягком сочувственном тоне перчинки ехидства или неуважения: «Я чем-нибудь могу Вам помочь?»
— «Ах, почтенная Зиорра! Твой бывший учитель становится совсем стар… Представь себе, не помню — куда засунул мешочек с Октябрьским Хмелем! А ведь без него, или с хмелем, но летнего сбора, зелье-талисман приобретет совсем другие, опасные свойства!»
— «И какие же?»
— «Ну, связать карету, пока она едет, Травные Боги не смогут, но экипаж по пути уничтожит все их ночные труды — скосит травы и цветы на дороге прямо под корень! И страшно представить, что духи сотворят во гневе, когда карета все же остановится…»
— «Не беспокойтесь, мой милый наставник! У меня как раз есть то, что Вам нужно! Самый лучший Октябрьский Хмель позапрошлогоднего сбора! (Вы ведь помните, как он удался тогда?) Я сейчас же пришлю его Вам!»
— «Зиорра! Я так тебе благодарен! Чувствую, мое дело не останется без продолжения! Когда я соберусь на покой, я обязательно попрошу Князя передать мою должность именно тебе — ведь ты к тому времени будешь уже такой почтенной доброй волшебницей!»
Под сенью Тутовой рощи домик старого Учителя Артефакта едва виден. Князь, в общем, не отличался скаредностью, но, когда Артефакт уходил на покой, то сам отказался от всех предложенных почестей, сказав, что не собирается провести остаток своих дней посреди глупых излишеств, а займется разведением пчел там, где они дают самый лучший мед — у опушки Пограничного Леса. Отказался тогда ученый муж и от охраны — на высказанное князем опасение, что лихой народец, еще шляющийся по окраинам бывших тролличьих твердынь, может заглянуть в одинокий двор, старик лишь рассмеялся — если придут за медом — то его ни для кого не жалко, а если за чем-нибудь другим, то он, Артефакт, не даром провел над книгами столько лет и, хотя и не волшебник, сумеет защитить себя чем-нибудь поэффективнее, чем стальное оружие или примитивная дубинка.
Быстро мчится карета по утрамбованной дороге — сердце принцессы обгоняет бег лошадей и по волнам стелющегося перед каретой моря зеленых трав несется прямо к старому Учителю, который один знает ответы на все волнующие её вопросы — ведь недаром именно он научил её всему, что она умеет — даже игре на лютне, благодаря которой она познакомилась с милым Гийомом. Блестящие надеждой глаза Энниоллы смотрят только вперед и не досуг ей обернуться, а ведь увиденная картина потрясла бы её и напугала. Но пока лишь трясущиеся и онемевшие от ужаса лакеи на запятках зрят это зловещее зрелище — прямо за задним колесами кареты нежная зеленая поросль, так заботливо насаженная добрыми духами только этой ночью, сразу вспыхивает мрачным колдовским огнем и вслед за каретой простирается дымящаяся и тлеющая углями широкая полоса выжженной земли — гораздо шире самой дороги, а весь дым ниоткуда возникающий услужливый ветер собирает у самой земли и сносит назад — в сторону оставшегося за горизонтом Княжеского замка… А по краям этой полосы, словно кузнечики, скачут, преследуя мчащуюся карету, десятки маленьких (с крупную лягушку размером) прозрачнокрылых зеленых существ, миниатюрные человеческие личики которых искажены гневом, а с крохотных лапок слетают яркие зеленые искры, которые устремляются к карете, но не долетают и без сил гаснут в пепле выжженной травы…