«Граждане» – ведь это имя городское…
Величать как? Пусть же Думы нас спасут!
К огорчению, условие такое –
Должен справедливым быть в законе суд.
Во главе суда должна быть непредвзятость,
Но как трудно этого у нас достичь…
От настойчивости примут люди святость:
«Сударь» и «Сударыня» – достойный клич!
Открытый люк – символ бессовестности власти
В полуметре у тропы не яма, –
То открытый люк так много-много лет,
То ловушка тех, идёт кто прямо,
Не подозревая о начале бед.
Мы тот люк, стараясь, укрывали –
Пропадало нам ненужное добро…
Но, однако, всё это детали,
Отвести письмом решил я ждущий рок.
Секретарь Донского сельсовета
Отказался замечание принять,
Железобетонного ответа
Налогоплательщикам уже не ждать.
Независимость водоканала
Выражается и через этот люк.
Символом бессовестности стала
Яма нужных власти круговых порук.
Чёрная дыра в земле – лазейка
Управляющих чиновниками змей,
Прицепились что к ним очень клейко,
А в броне такой бездушие хамей.
Депутаты невидимки сонно
Исполнителям велели отписать:
«Изучив вопрос побатальонно,
Предлагаем Вам мы крышкой люка стать».
О Тамбовском восстании крестьян
Хлеб растили на земле веками,
Революцию восприняли всерьёз.
Руку помощи ей дали сами,
Кто же над крестьянами ту ложь вознёс,
Что в Тамбовщине грешат бандиты,
От сохи, но с косами они, как смерть?
Возвращают хлеб со словом: «Квиты»,
Запрещают комитетам грабить впредь…
Рэкетир придумал продразвёрстку,
Отличается она от грабежа:
Обирает государство жёстко
Средствами оружия и шантажа.
Но закрепощённые не овцы
Перед сворой новых хищников-волков.
Земледельцы – в разуме Тамбовцы,
От Гражданской много и средь них стрелков.
Вопреки системе резолюций:
«Всё отдать нам, а протестовать – не сметь!»
Взбунтовались вскоре трудолюбцы,
Чтобы и от голода не умереть.
И революционер Антонов
Дисциплину справедливостью дарил,
Не для низложений власти с тронов –
Для защиты от воришек и «Громил».
«Что ж ты разозлилась, власть родная?
Ведь рабочие нам – братья-сыновья…
Если б не воинствующая стая
Лодырей, то были бы с тобой друзья.
Снова мы не признаны верхами, –
Натерпелись унижений мы сполна.
Справедливость наша с кулаками,
В критике к разбоям власти лишь она.
Нас считаешь мятежом строптивцев –
Армия обманутая мчит вдогон.
Убиваешь ты своих кормильцев,
Презираешь свой же основной закон.
Что же вы Котовский, Тухачевский,
Травите нас газом, губите огнём?
Продразвёрстку отмените шефски,
Доложите Ленину!» – «Он посвящён!
Бьём вас, за границей, чтоб боялись,
Наш девиз касается всех мужиков,
С бородой народ как буря шквалист,
Но землевладельцев бить приказ таков».
Наконец, ошибку понял Ленин,
Но не согласился, что его вина.
Люди не дождались извинений…
О, Тамбовская крестьянская война!
Именем твоим бы людям надо:
В назидание врагам назвать род войск,
Потерпевшим – монумент награда…
И Антоновском именовать Котовск.
Примечание: к 100-летию крестьянской войны за жизнь.
(Кто сказал, что Тамбовские крестьяне проиграли? Они добились отмены продразвёрстки даже во всей России, а больше им ничего не надо было).
Судьба жалоб
Отчаянной лишь мы надеждой согреты,
её не отнимут ОМОНа береты,
не слышно глашатаев их убеждений,
на митингах оных отсутствует гений!
А нам справедливость велел Бог измерить,
чтоб в совесть людскую и в правду поверить,
в добро, что, как солнце сияет для всех…
Чиновник, умерь же над жалобой смех!
У жалоб тревожных полёт бумеранга,
нередко судьба их зависит от ранга
начальников тех, на кого мы в обиде, –
предстанет всё в нас обвиняющем виде.
От свиты инстанций довольной элиты
как часто теперь не найти нам защиты!
Без всяких последствий ответит: «…молчи ты!»
и козыри наши – законы – побиты!
Сейчас торжествует отписок опасность,
и в клетках предвзятости бьётся зря гласность.
Неволя её не играла бы роли,
когда б в бесконтрольности не было боли!
Порук круговых топь – цемент новой власти,
ведь служат и лжи канцелярские снасти.
Они исполняют не волю народа,
но верят верхи им, ошиблась Свобода!
Пусть слово – народный, не будет лишь словом,