Дело спорилось.
Я пристрастился по утрам дёргать с дедом Маулом с пирса рыбёшку, Тами таскалась хвостиком за Матильдой, дабы та не ввергла нас в приключения, а Саяка, нашедшая выход на крышу в арендуемом нам доме, начала загорать и вскорости превратилась в худенькую начинающую «шоколадку». И даже её глазки от такой жизни стали менее подлючими и беспокойными. Мы никуда не торопились. Мотоцури хоть и причитала каждый день, что пора завязывать наращивать жир и начинать наращивать капитал, но вскоре втянулась в лень Симпута-Пьянки, начав даже бегать по вечерам на пристани, чтобы закупиться жареной на углях треской за свои кровные и на всех.
Это была прекрасная неделя, полная неги, покоя и всеобщего счастья.
А потом вылупился мой фамильяр.
Глава 5
— «Поздравляем, у вас мальчик», — недовольно пробурчал я, толкаемый и пихаемый со всех сторон, — Лучше б девочка была! Запасная…
— Мач! — красная и встрепанная Саяка с укором уставилась на меня, — Заканчивай! Помоги поймать это!
— Зачем?
— Нам интересно!
— Ну, это либо попугай, либо обезьяна, вы сами сказали. Что такой «филийский вжух» я не знаю, — рассудительно ответил я, лениво следя за суетой на кухне.
Девочки, с горящими от азарта и любопытства глазами, пытались поймать нечто размером с крупного хомяка, шмыгавшее туда-сюда с огромной скоростью. Ну… как поймать? Разглядеть хотя бы. Крупнохомячное нечто радостно пищало, продолжая терзать умы и волновать души, но рассмотреть себя не давало, перемещаясь из укрытия в укрытие со скоростью, от которой у любой порядочной кошки закружилась бы голова. На столе с легким шипением растворялись обломки скорлупы яйца.
Игра в прятки шла с размахом, принося удовольствие мне и неопознанному «вжуху». Он задорно пищал, посвистывал и поскрипывал, а девушки, объявившие на существо загонную облаву, бегали туда-сюда, пыхтели, толкали друг друга, вставали в разные очень интересные позы, безмерно радующие меня ракурсами. Мне уже нравился этот питомец, несмотря на то что к обезьянам и попугаям отношение всегда культивировал прохладное. Если так подумать, то, где домашнее животное и где образ жизни, который этот дом предполагает лишь изредка? Ну да, проблем с туалетом нет, а вот со всем остальным? Оно ж не все подряд жрать будет, оно ж не мы. Да и сдохнуть такая мелочь может от любого слабенького воздействия по площади… наверное.
Я ж не знаю, что это такое шмыгает!
— Мааач! — взвыла негодующе Тами, которой в тыл влетела голова Саяки так, что гномка едва не оказалась вплющена под кухонный шкаф, — Позови его!
— Позови его с собой…, - задумчиво пропел я, разглядывая натюрморт из молодых и небрежно одетых девушек в провокационных позах и возбужденном настроении. Последнее грозило отыграться на мне, потому пришлось принимать меры.
Мысленная связь с неведомой зверушкой образовалась совершенно незаметно и мягко. Вот трескается скорлупа, а вот я начинаю ощущать эмоции и поверхностные мысли (!) вылупившегося создания, одновременно с этим понимая, что чудо-юдо меня считает за родителя-хозяина, которого нужно слушать.
«Ко мне» — мысленно обращаюсь я к чуду-юду, тихо притаившемуся в совершенно не том месте, куда смотрят оттопырившие попки девушки, старающиеся познать тьму между полом и ящиками. Существо тут же реагирует, у него уходит ровно секунда, чтобы, заложив крюк по полу с прыжком в декольте Матильды, оказаться у меня в ладонях. Девушка исправно визжит и мацает себя по одежде, а я остолбенело разглядываю то, что вертится у меня в ладонях, периодически переворачиваясь кверху пузом. Пробивает на слезу, сразу, вдрызг.
— Это мышь?! — недоуменно интересуется Саяка, заметившая, куда сквозанул фамильяр.
— Нет, — улыбаясь самой дурацкой улыбкой из возможных, говорю я, продолжая рассматривать зверюшку. В горле першит, а зрение расплывается. От счастья.
— Похож на хомяка, — авторитетно заявила Тами, приближая лицо к вертящемуся у меня в ладонях существу, — Точно хомяк! Только странный какой-то. Мач, ты чего это? Ты знаешь, что это?!
— Знаю, — всхлипнул я, ничуть не стыдясь слез счастья, — Это Виталик. Он утконос.
— «Вы дали имя своему питомцу! Детеныш филийского вжуха получает имя: Виталик!»
— Что? Кто? — хором загомонили девушки, кучкуясь вокруг меня и поражая своей вопиющей безграмотностью.
— Утконосы, — начал я, баюкая довольно пищащего и вертящегося Виталика в ладонях, — Это — самые прекрасные существа на земле! Они водоплавающие, теплокровные, млекопитающие и яйцекладущие, роют норы на дне, обладают электроперцепцией, а еще, к тому же, их самцы вырабатывают яд из желез на задних ногах! Они великолепны! Я обожаю утконосов!!