Разговорить огрызающегося мужика оказалось тяжко. Нет, на самом деле! Пить он умел как никто, приглашаемым за свой стол делал конкретные предложения, а вот мне прохладную историю своих бед рассказывать не собирался совершенно, хоть и не бузил особо против попыток забить ему баки. Я, чувствуя седалищем, что это тот, кто нам нужен, колупал крепость эльфийской уродливости и упертости изо всех сил, вспоминая всё, что можно из своей прошлой жизни. Были затравлены несколько бородатых анекдотов, выпито за короля, съедено за маму, но Луйюль не сдавался, продолжая держать лицо. Девчонки по моему жесту уже ушли в нумера, а я продолжал колоть орешек так, чтобы не выдать этому орешку своего интереса. Сам же эльф оказался не против просто забухать в компании с Героем, ибо оный, в отличие от окружающих Шарвара на данный момент гомосексуалистов, вроде бы никаких к ним отношений не имеет.
Пришлось подъехать на кривой козе. Это бесценное животное, выручавшее везде и всегда, сработало и на этот раз. Недрогнувшей рукой заплатив за заказанный эльфом фуршет, я добился того, что его мелкие глазки чуть не осыпались на тарелку. Потрясенный эльф не сдержался, пробурчав:
— Так тебе не деньги нужны?
— Нет, уважаемый Шарвара, — с акульей улыбкой проворковал я, — Со средствами у меня полный порядок. Но есть подозрение, что канис нужны вам, иначе бы вы не стали затевать разговоры с каждым третьим в этом зале. Здесь же купцы из других стран столуются, я не ошибаюсь?
— Не ошибаешься, разноволосый…, - вздохнул коротыш и, наконец-то, раскололся.
Луйюль Шарвара был уважаемым коммерсантом и, как почти все из них, имел свои дела через океан. Был у него в наличии неслабый торговый флот из трех десятков кораблей, часть из которых возила товары самого эльфа, а часть брала чужие грузы полностью или в довесок. Вполне обычное, давнее и почетное дело, перешедшее аж от деда. Всё было довольно хорошо, кораблики крутились, канис мутились, дела шли медленно, но в гору, как вдруг несколько забитых чужим грузом каравелл пропали с концами.
Очень неприятно, но не смертельно. К такому повороту событий готов любой, у кого есть голова на плечах. А вот то, что на Шарвару успешно пытаются наложить судебным порядком куда как неправомерный штраф за пропажу той рухляди, что везли корабли — ситуация нестандартная. Этот штраф торговец уже не потянул, иссякла его подушечка финансовая. А уж когда каждый первый из партнеров стал отказывать в ссуде наравне с банками, понял, что его выдавливают с рынка Грис-Алии. Выдавливают мощно, буквально сбивают с ног, а чья это идея и как с ней бороться, он понятия не имеет. Если уж королевский суд пристёгнут, то явно его давят с размахом, вон даже иностранцы в «Золотой бороде» готовы выкупить его городские лавки только за откровенно смешные деньги… Выкрутиться Луйюль еще может, чай мир не без добрых людей, но вот времени на маневры у него нет. Но его можно купить за деньги.
— Так что если хочешь инвестировать 350 миллионов канис, я открыт к предложениям, — со слабой надеждой пробурчал бедствующий эльф, но тут же упрямо вскинул подбородок, — Но если имеешь соблазн плюнуть мне в лицо очередным вымогательством, то забудь об этом!
— С инвестициями я связываться не собираюсь, как и оседать в Грис-Алия, — вздохнул я, с сожалением поглядывая на парующую сардельку, один в один похожую на те, что остыли за нашим столом. Затем, посмотрев на пьяную и чернеющую от отчаяния противную рожу, поторопился, добавив, — Зато я могу заплатить тебе такие деньги за работу посредником. Быструю, тихую и законную. В Грис-Алия.
Эльф попытался подавиться воздухом. У него почти получилось, несмотря на то что я, слегка запаниковав, высадил в него весь свой объём маны, шарахая исцелениями. Два десятка приёмов, две трети из которых прошли критами, сделали Шарвара не только самым уродливым, но еще и самым здоровым эльфом на всём белом свете, попутно протрезвив бедолагу целиком и полностью. Оправившись, он присосался к бутылке, не сводя с меня выпученных глазок, а затем, тряхнув головой, заорал как резаный, требуя немедленно предоставить помещение для переговоров. Пока мы шли в него, мне спину сверлил как минимум десяток ненавидящих взглядов пираний, чуявших запах крови, но подозревающих, что вскоре им придётся кусать лишь свои локти.
Шарвар был калачом тёртым. Из его истории правдой было лишь то, что мужик позарез нуждается в деньгах, но деталями я интересоваться не стал, лишь намекнув, что не поверил ни единому слову. Мужик хмыкнул, поблестел глазками, залпом выпил кружку горячего крепкого кофе, а затем, покивав каким-то своим мыслям, приступил к переговорам. Здесь уже пришла моя очередь развешивания макаронных изделий. Торговались мы очень долго и очень тяжело. Он не верил мне, я не верил ему, все как полагается у взрослых людей, оба ограничены во времени и крайне друг в друге заинтересованы, поэтому обречены были найти компромисс, выдавив из друг друга килограммы нервов.