— Интересно, кто бы мог его на меня оказать?
— Ну, например, родственники подследственной Вольской. Или же ее муж, который якобы скрывается…
Но Алиса твердо стояла на своем.
— Нет, никто на меня не давит.
— Может, вы еще скажете, что вас никто не грабил? Получается, вы не просто сделали ложный вызов, Алиса Валентиновна, а ввели следствие в заблуждение, совершили оговор и…
— Я просто хочу сказать, что необоснованно подозревала Оксану. Она здесь ни при чем. Я уверена в этом.
— Оксана Геннадьевна Вольская, невзирая на ваше заступничество, все равно предстанет перед судом. Я вам это обещаю.
Только благодаря усилиям адвоката им все же удалось добиться освобождения Оксаны под подписку о невыезде. При этом на прощание следователь с ехидцей сказала Алисе:
— Только имейте в виду, Алиса Валентиновна, если гражданка Вольская вслед за мужем ударится в бега, мы потом и вас привлечем за дачу ложных показаний.
— Оксане незачем бегать от вас. Она ни в чем не виновата. И мы это докажем.
— Удачи вам, — совсем уж елейным голосом произнесла следователь.
— Ну а что вы хотели? — говорил адвокат Сергей, когда они уже все втроем ехали в машине Алисы. — Им лишь бы кого-нибудь посадить. Работа у них, у следователей, такая. А тут, судите сами, два главных фигуранта в бегах, и поймают ли их — это еще бабушка на двое сказала. Вот они и уцепились за Оксану Геннадьевну. Ну да ничего. Прорвемся.
— А как же. Конечно, прорвемся, — подтвердила Алиса. — Черт, надо было вообще сказать, что меня никто не грабил!
— Ну теперь уже поздно пить боржоми. Да погодите вы отчаиваться, мы и Оксану Геннадьевну отмажем, и деньги ваши найдем.
Алиса только снисходительно улыбнулась в ответ, ибо на счет денег у нее как раз имелись сомнения. И вообще, денежный вопрос сейчас почему-то перестал быть для нее проблемой номер один.
Она остановила машину возле многоэтажки, где жила Оксана, и вышла следом за ней, попросив адвоката Захарченко поскучать в одиночестве. У подъезда Оксана тихим голосом поблагодарила Алису, глядя в сторону. Вид у нее был виноватый и какой-то пришибленный. Что, впрочем, и не удивительно, ведь она провела в камере четверо суток, а там далеко не гранд-отель. К тому же перед Оксаной стояла ее близкая подруга, которую она обманула, и теперь женщине было невыносимо тяжело не то что говорить с Алисой о чем-либо, но даже встречаться с ней взглядом.
— Вот, Оксан, возьми. — Алиса протянула ей деньги, которые сняла утром с банковской карты.
Та испуганно отстранилась от подруги.
— Я не возьму!
— Не валяй дурака. Чем ты детей кормить будешь? Денег у вас нет. Сестра тебе не поможет, я с ней говорила. Она и так не в восторге от того, что твоим детям пришлось пожить у нее несколько дней. Так что бери и не выпендривайся. Я себе еще нарисую.
Оксана заплакала, закрыв лицо руками.
— Алиса… ты просто… ты человек… — бормотала она.
Алиса обняла ее.
— Перестань. Ну хватит уже сопли разводить.
— Я все тебе верну, слышишь! — с жаром произнесла Оксана. — Я продам свою квартиру и верну тебе деньги.
— Ничего лучше не придумала? Квартиру она продаст… А жить ты с двумя детьми где будешь? Какие же вы с Юркой все-таки идиоты!
— Я так виновата перед тобой, а ты мне и адвоката наняла, и из тюрьмы вытащила, и деньги вот даешь…
Алиса, уже несколько утомленная излияниями подруги, сказала ей, вздохнув:
— Оксан, это всего лишь деньги.
— Нет, ты просто святая!
— Да нормальная я, нормальная.
— Ты еще скажи, что на твоем месте так поступил бы каждый…
— Ладно, Оксан, поеду. А то я тут адвоката твоего обещала до офиса подкинуть. Держись. Если что, сразу звони ему или мне. Поняла?
— Я по гроб жизни за тебя буду молиться…
— Давай мы сначала тебя в суде оправдаем, а там разберемся, кому и за кого молиться, хорошо?
— Ты и так уже для меня многое сделала.
Алиса вздохнула.
— Это не для тебя, Оксанка. Я, может быть, для себя это делаю. Так что ты меня не благодари. Это все эгоизм в чистейшем виде. Просто он так проявляется. Ну пока.
И она пошла обратно к машине.
— Пока, — сказала Оксана, провожая подругу удивленным взглядом.
Попрощавшись с Сергеем Захарченко возле административного здания, в котором находился его офис, Алиса поехала домой. Припарковав машину у подъезда, она вдруг кое-что вспомнила и открыла автомобильную пепельницу. Там, в компании трех тоненьких скукоженных бычков, оставшихся от сигарет «Собрание», валялась смятая визитка. Алиса вытащила ее двумя пальцами, стряхнула пепел и развернула. Потом выловила из сумки мобильный и стала набирать номер Игоря Тишинского. Когда были введены все одиннадцать цифр, она с полминуты еще в нерешительности смотрела на цветной дисплей, рассеянно поглаживая пальцем кнопку вызова. Затем нажала на сброс и апатично кинула телефон обратно в сумку. Потом вышла из машины и закурила. Затем Алиса еще раз чиркнула зажигалкой, чтобы сжечь визитку, и стала с интересом наблюдать, как та чернеет и сворачивается в ярких языках пламени, пока огонь не опалил ей пальцы. Тогда она, чертыхнувшись, бросила сгоревший клочок бумаги в траву.