Он услышал ее сердитый, возмущенный окрик:
— Что же это, дядя Абду? Полчаса зову, рву голос, и никто мне не отвечает! Дай мне окуня на пять пиастров!
Однако дядя Абду ей не ответил, а закричал Заки:
— Кончай скорее, парень! Живей, Заки, поднос уже пустой!
И вновь раздались восклицания девушки:
— О аллах! Клянусь пророком, о Заки, брат мой, кончай скорее, прошу тебя!
От этих слов теплая волна разлилась по телу Заки. «О Заки, брат мой!»
Впервые к нему обратились подобным образом, и кто? Эта прекрасная, чарующая волшебница! Отвернувшись в смущении, Заки занялся делом.
Вечер прошел благополучно. Окончив работу, Заки присел, мечтая о девушке.
Прошло два дня, в течение которых Заки внимательно вглядывался в посетителей, ища и не находя ее среди них… Она пришла на третий вечер и после этого продолжала приходить каждый день, чтобы купить рыбы и обменяться с Заки обычными, но такими пленительными приветствиями.
Так любовь вонзила свои клыки в сердце Заки-осленка. В неопытное сердце, не знавшее до тех пор, что такое любовь, и даже не замечавшее ранее женщин…
Заки был вполне удовлетворен этими случайными приветствиями и тем, что он имел возможность видеть ее каждый вечер, когда она приходила за рыбой.
Но однажды, зайдя в соседнюю лавку Сайида аль-Хадари за пучком бакдуниса, он вдруг услышал стук кабкабов[18] по тротуару, приближавшийся, словно ритмичная музыка, и затем волшебный голос, обращенный к нему:
— Добрый день, си Заки![19].
Он обернулся и увидел ее во плоти и крови! Она жевала резинку и аппетитно причмокивала языком.
От неожиданности Заки охватило сильное смущение. Его, как говорится, пронзила стрела аллаха, и он не мог произнести ни слова.
Между тем волшебница продолжала:
— Ну и ну! Что же ты молчишь, парень? Добрый день, си Заки!
Наконец аллах ниспослал ему дар речи, и он ответил хриплым голосом:
— День добрый!
Тут хозяин лавки аль-Хадари начал прихлопывать в ладоши, молодецки играя бровями и припевая:
— О девушка Сона, до чего прекрасны твои ножки!
Пораженный такой непристойностью, Заки осуждающе посмотрел на аль-Хадари, затем с удивлением спросил его:
— Сона? Ее зовут Сона?
— Вот те на! А ты не знал? Это ж Сона, девушка, что твой миндаль! Работает в доме аики[20] Закии.
— Как работает?
— Как работает? Не инспектором, конечно, и не проповедником. Работает девкой, дурень.
— А что это такое?
— Э, да ты совсем балда! Неужели ни разу не был в доме Закии? Посмотрите на этого невежду! Хочешь пойти со мной сегодня вечером?
— Пойти к Соне?
— Да, к Соне, — подтвердил Сайид. — А что, боишься? Гони бурейзу![21].
Заки с сожалением покачал головой. Сайид вновь принялся уговаривать его:
— Что, нет бурейзы? Ну и не надо. Приглашаю за мой счет. Жди меня здесь после работы…
Остаток дня Заки провел в полной растерянности, ничего не замечая вокруг себя. Наступил назначенный час. Дядя Абду ушел домой, и Заки закрыл лавку. Однако вместо того, чтобы отправиться домой спать он надел гильбаб[22] и вышел на улицу. Сердце его начало учащенно биться. Наконец подошел Сайид, и они молча дошли до улицы Селима, затем пересекли улицу Зейн аль-Абдин и свернули направо в мрачную улочку, где Сайид начал то и дело сворачивать направо и налево, а Заки покорно следовал за ним, совершенно утонув в мыслях о Соне. Она стояла перед его глазами. Черное покрывало спало с нее, оставив ее тело в прозрачной рубахе, которая подчеркивает ее прелести… Затем его воображение еще больше разыгралось, снимая с нее тонкие одежды, и она предстала перед ним обнаженная, или, как говорят люди, в том образе, в каком ее создал аллах.
Дальше пойти он не успел, ибо очнулся, столкнувшись со своим спутником, который неожиданно остановился перед небольшой деревянной дверью. Заки охватило сильное смущение, и он со страхом спросил:
— Уже пришли? Это и есть дом аики Закии?
— Да нет еще, глупый.
Сайид несколько раз постучал в дверь. Не успокоившись, Заки с удивлением спросил снова:
— Что мы здесь будем делать?
— Расслабимся малость, осленок. Следуй за мной.
В этот момент дверь медленно отворилась, и из-за нее показалось чье-то лицо.
— Добро пожаловать, Сайид… Кто это с тобой?