— У тебя еще остались вопросы?
— Нет, я выяснила все, что хотела, — покачал головой андроид.
Дальше они ехали в тишине. С отсутствующим видом глядя прямо перед собой, Нира подняла записи открытых заседаний Совета, чтобы еще раз пересмотреть роль семьи Айронвудов в произошедшем. Именно они выступили поручителем перед кредиторами для Николаса Шни, вложили часть своих денег и политический капитал в Совете. После того, как бывшие военные, а ныне — крупнейшие промышленники страны стали монополистами в добыче и переработке Праха, пришло время взять плату за помощь: сложно переоценить силу денег, подкрепленных историей и фамилией. Айронвуды получили армию и Охотников, давным-давно лелеемую реформу, против которой столько лет выступали директора других стран, Шни — свои деньги и место на вершине, выше и чуть позади тронов Советников.
Против объединенного влияния этих двух семей не смел пойти никто. А восемнадцать лет назад, Джеймс Айронвуд получил два из пяти голосов в Совете и… все — две семьи поделили страну. Перебирая протоколы заседаний, Нира видела, как произошел этот раздел: внутренняя политика — Шни, внешняя и вопросы безопасности- Айронвуд. Не всегда они сходились во мнениях, были решения, явно вредящие Шни, были и те, что ограничивали военных… Но все конфликты, видимо, так и не покинули залы с закрытыми дверьми, а все разногласия разрешались в личном порядке.
Шесть лет назад, в день, когда фавны впервые массово вышли на улицы и едва не вспыхнул бунт — генерал голосовал за то, чтобы дать им то, чего они хотят, несмотря на то, что раньше не был замечен в том, что легко поддается внешнему давлению…
Когда-то давно, в те месяцы, когда она только делала первые шаги за пределы папиной лаборатории, она все никак не могла понять многие из взаимодействий людей с друг с другом. Чтобы разобраться, Нира начала создавать блок-схему, очень быстро покинувшую уютную простоту двумерных графиков, растянувшись на три измерения, а после — и на четыре. Кто дружит, а кто ненавидит или влюблен, кто желает повышения или грантов, кто просто делает свою работу или наслаждается ей, кто кого подставил или помог, истинные намерения и декларируемые… десятки, сотни социальных взаимодействий объединялись в одну большую и захватывающе сложную систему, свой уникальный микрокосм, чье поведение, со временем, андроид научилась прогнозировать с высокой точностью.
Нира смотрела в окно, заставив мимические псевдомышцы выражать сдержанное восхищение, но видела вовсе не скульптуры или сверкающий бледно-золотым светом особняк. Десятки ярких огненных шаров, объединённых в два созвездия — управленческий костяк страны, старые аристократические семьи; реки политических течений и распространенных взглядов, прозрачные, как горный хрусталь или грязные до полной непрозрачности; масляно-черное нефтяное море под колесами автомобиля — большая часть населения Королевств, пассивная, но ждущая только одной искры; окруженный со всех сторон, ощетинившийся острыми иголками багровый шар кипящей крови — Белый Клык и фавны… Но самое главное — две черных дыры в небесах, по орбитам которых вращались все остальные элементы: Разрушение и Знание.
Нира ни на секунду не сомневалась, что может найти выход. А вот чего не знала, так это того, успеет ли закончить модель и достигнуть результата вовремя. Сколько у нее было? Месяц? Два? Неделя?!
Стоило автомобилю, наконец, остановиться, как андроид моргнула, сворачивая фантасмагоричную модель и опуская непрерывный перерасчет программы вниз на несколько пунктов в списке приоритетных задач. Она дернулась было к выходу, но секретарские протоколы подсказали ей правильный порядок действий и андроид осталась на месте, терпеливо дожидаясь, пока дворецкий откроет дверь и выпустит ее наружу.
Она заняла свое место за правым плечом генерала, с любопытством анализируя изменившееся поведение босса. С каждым шагом к крыльцу, с каждой новой ступенькой менялась походка, отчасти теряя безукоризненную военную четкость, чуть изменилась осанка и выражение лица… перевоплощение завершилось, когда они, нырнув в тепловую завесу, переступили порог поместья, сразу оказавшись в просторном холле, наполненном людьми. Полностью проигнорировав слугу, он сбросил ему на руки наброшенную на плечи меховую шубу, шагнул вперед — и тут же окунулся в разговоры и приветствия. Никуда не делась военная краткость и выправка, но полностью пропала некая простота в речи, временами на самой границе с грубоватостью, присущая полевому офицеру, больше привыкшему общаться с солдатами, чем с аристократией.