— Просто, кроме тебя, никто не сможет мне помочь, — и снова он отвел глаза. — И, возможно, никто не сможет понять.
Рейвен стало не по себе. О чем, черт возьми, он собирается ее попросить?
— Твое положение не станет преградой — ты должна будешь сыграть свою роль лишь лет через пятнадцать как минимум.
— Я думаю, это тот момент, когда ты перестаешь тянуть кота за яйца и выкладываешь все как есть, — предложила Рейвен.
— Это долгая история… Думаю, мне придется начать издалека.
— Ой, да ладно, очередная лекция, в стиле "У Ремнанта много тайн"? — она беззаботно задергала ступнями, будто отмахиваясь от напряжения, излучаемого Озпином.
Три месяца назад она сыграла свадьбу, два — въехала в новый дом, готовилась стать матерью… у нее совершенно не было настроения для древних страшных секретов. Она уже давно поняла — у директора в запасе их было столько, что он мог рассказывать их бесконечно. В определенный момент ты просто перестаешь на это реагировать.
Озпин мрачно посмотрел на нее, потеребил шарф… и, последовав примеру, откинулся на спину, не жалея дорогой костюм. Прищурившись, он несколько секунд смотрел на облака, плывущие по пронзительно, по-летнему, синему небу и тихо спросил:
— Знакомо ли тебе имя Хейзел Рейнарт?
— Каждый, кто вырос в Мистрале и имел хоть какое-то отношение к криминалу, слышал это имя, — кивнула Рейвен. — Он, типа, легенда. С ним даже Охотники связываться не хотят.
— Он был моим партнером, когда я учился здесь, — легко, словно сообщал самую обыденную в мире вещь, сказал Озпин.
— Что?!
— И моим лучшим другом, — продолжил Озпин, не обращая внимание на удивление ученицы, которая из-за таких новостей даже села.
— Твой "лучший друг", когда я в последний раз была дома, подмял под себя торговлю людьми. И "торговля людьми" в Мистрале в основном значит "торговля фавнами".
— Он не всегда был таким. Так же, как ты не всегда была Охотницей.
— Это было давно и неправда.
— Ну конечно… Не отвлекай меня, Рейвен. Это важно, — он прикрыл глаза, собираясь с мыслями. — Он был моим другом. Я рассказывал ему тайны, о которых обычно не говорю никому, потому что есть вещи, на которые мы с вами смотрим по-разному. "Мы с вами" — это обычный человек, пусть хоть сто раз Охотник, и я — существо, чуждое человечеству так же, как и Королева Гримм.
— На мой взгляд, ты вполне человек, — пожала плечами Рейвен. — Странный, сумасшедший, но все еще человек.
— А сейчас? — спросил Озпин, опустив взгляд от облаков и посмотрев ей в глаза.
Рейвен вздрогнула и тут же отвела взгляд. Было что-то в этом насквозь знакомом прищуре и легкой улыбке, что пробрало ее до костей — похожее чувство возникает, когда смотришь в пропасть, стоя на самом краю обрыва. Глубинное знание, животный не рассуждающий инстинкт — лишь один шаг отделяет тебя от смерти.
— Сегодня, Вороненок, никаких тайн, — тихо сказал Озпин, вновь отворачиваясь к облакам. — Гордись или бойся, но не так уж много людей за тысячи лет слышали от меня эти слова. Искренние слова, я имею ввиду.
Рейвен села, положив клинок на колени. У учителя в сотый раз получилось привлечь ее внимание, всего одним взглядом и парой слов заставить слушать тогда, когда она слушать не хотела.
— Так что произошло с твоим другом? — спросила она.
— Его сестра погибла, — просто ответил Озпин, с легким оттенком сожаления. — Она была в моей команде. Мы были на выпускной миссии, нам пришлось разделиться…
Он пожал плечами, будто говоря "дальше сама знаешь".
Озпин, разумеется, был прав — Рейвен все прекрасно знала. Не у всех в команде был свой телепортер, способный мгновенно прийти на помощь.
— Хейзел был безутешен. Думаю, ты сможешь понять.
— И как он пришел от горюющего по сестре брата к торговле людьми?
— Как ты думаешь, сколько длиться эта война?
Нынешнее воплощение Знания было всего лет на шесть старше Рейвен, но временами ученица видела на его лице отпечатки возраста — то ли в мимике, то ли в горьких складках у губ и на лбу, то ли в усталых глазах… она не знала, в чем именно причина такого впечатления, но сейчас Озпин выглядел так, будто действительно прожил эти тысячи лет.
— Для тебя она началась года два назад. Для меня… вспоминая звезды, моя первая жизнь началась и закончилась неподалеку. Недавно я нашел ту долину… горы куда постояннее человечества.
Те времена сейчас называют энеолитом — медно-каменным веком. Мы жили в землянках, прятались на зиму в пещеры, только-только начинали плавить металл… но война с Гримм была уже тогда. На этой войне… на этой войне есть только бессмертные и трупы, Рейвен. Ты знаешь, сколько погибло на ней? Если сейчас я начну перечислять по именам тех, чью смерть наблюдал лично или хотя бы знал о ней — твоя дочь успеет пойти в школу прежде, чем я закончу.