— Убирайся, Вернал, — прошипела женщина, оттолкнув ученицу. — Это не твоя война. Тебя прожуют и не заметят.
Ученица послушно отступила, но даже не подумала уйти. Встав так, чтобы оказаться между наставницей и Вечным, она с вызовом сказала:
— Помнишь, о чем ты говорила мне буквально вчера? Ты не неуязвима. Тебе нужно спать, нужно есть, ты не можешь всегда быть настороже. Кто-то должен прикрывать тебе спину. Кто, если не я?
«Старк» — едва не ответила Рейвен, но не смогла произнести ни звука, вновь скривившись от острой боли, когда две «Рейвен Бранвен» разошлись во мнениях. У нее больше не было команды, которая всегда поддержит и прикроет спину и полезет за ней к Гримм в глотку, бросив вызов хоть всему миру. И единственная новая связь, созданная ей за восемнадцать лет, единственный человек, на кого она могла опереться — вот эта девчонка, которая, несмотря на весь гонор, понятия не имеет, в какое дерьмо собирается влезть и какому врагу бросить вызов.
«Что ж… может, ей просто нужно рассказать, и она сама сбежит в ужасе? — подумала Рейвен. — Если она умна, то так и поступит…»
Впрочем, она сама в это не верила…
Расправив плечи, она резко кивнула, принимая решение.
— Что ж, тогда слушай технику безопасности при взаимодействии… с этим, — она кивнула на Оскара. Мальчишка скривился от такой характеристики, но благоразумно промолчал. — Это одно из самых опасных существ в мире и страшнее всего он не тогда, когда обнажает меч, а когда открывает рот. Не слушай его, не верь словам, никогда не доверяй ему. Он всегда прав, но правота эта всегда с душком, всегда оплачена кровью, и привела весь мир на порог гибели. Ты никогда не говоришь с ним без меня, никогда не поворачиваешься спиной и все, что он скажет или сделает, передаешь мне дословно. Если ты не можешь следовать этим правилам, то лучше сразу катись к черту.
— Я согласна, — тут же, не раздумывая, согласилась Вернал, улыбаясь так, будто произошло что-то хорошее.
— Тогда идем. Ты впереди, Вечный.
— Ты называешь его Вечным… — тихо спросила ученица, пока они, в полной тишине, нарушаемой лишь скрипом снега под ногами, шли к центру лагеря.
— Называю.
— Но он же сказка…
— Вечный такая же сказка, как Девы Сезонов.
Вернал выглядела так… как, должно быть, смотрелась со стороны и сама Рейвен двадцать лет назад, когда узнала об ожившей сказке, бессмертном защитнике человечества.
— Да ладно…
— Не «да ладно», — жестко отрубила Рейвен. — А помни технику безопасности. Это не сказка, Вернал, это жизнь, в которой героев от монстров отличает только точка зрения.
Продолжить она не успела — процессия подошла к ее дому… точнее, к тому, что от него осталось. Едва увидев перед собой ненавистного врага, Дева ударила в полную силу, не сдерживаясь — и простенькая бревенчатая изба, что должна была простоять всего одну зиму, не выдержала мощи стихии. От ее дома не осталось ничего — лишь живописно разбросанные вокруг бревна, некоторые из которых торчали из крыш и стен других домов да черное пятно, очищенное от снега ударной волной.
— Вернал… кажется, нам придется поговорить у тебя.
Ученица лишь хмыкнула, но ничего не сказала, видя состояние наставницы, и кивнула. А сама Рейвен думала лишь о том, пережил ли тот удар старый фотоальбом в кожаном переплете и сможет ли она отыскать его. Лачуга Вернал была совсем недалеко: ей, как второй после вождя, тоже полагалось отдельное жилье — большая роскошь, учитывая, что остальным приходилось ютиться втроем-вчетвером на той же площади. Изба даже по счастливой случайности пережила бомбардировку бревнами — лишь выбитые стекла блестели на полу.
Пропустив Вечного вперед, следующей внутрь зашла Рейвен и тут же, даже не отдавая себе отчет в действиях, направилась к теплому котацу, стоящему в углу. Пока Вернал закрывала ставни, в попытке хоть так защититься от холодного зимнего ветра, и зажигала свечи, Рейвен попыталась заварить чай, но быстро бросила эти попытки — слишком очевидно гулкий перезвон ложечки о чугунный чайник выдавал дрожь ее рук.
— Позволь я сама, — мягко прервала ее Вернал, отобрав чайничек.
Рейвен отступила, предоставив девочке делать свое дело… и тут же обнаружила, что ей совершенно некуда деть злую нервную энергию, переполнявшую каждую клеточку тела. Она была совершенно искренна, когда говорила с племенем — она жаждала крови, она хотела убивать. Вот только тот, кого она хотела убить, благоразумно откинул копыта задолго до этого момента, лишив ее удовольствия лично выпотрошить ублюдка.