Янг снова посмотрела на черное облако — разогнанное холодными зимними ветрами, его уже едва было видно. Еще минута — и все свидетельства маленькой трагедии исчезнут с лица земли, будто и не было никогда человека.
Была ли у него семья? Будет ли переживать о нем мать, ждать долгими зимними ночами жена, вырастет ли без отца ребенок?
Ее мама, настоящая, любимая мама, погибла точно также. Саммер ушла на миссию и пропала без следа. Она просто исчезла, где-то там, на Темных Землях — Янг осталась наедине с убитым горем отцом, вынужденная объяснять маленькой Руби, почему их мама больше никогда не вернется домой.
Привычно откликаясь на гнев, вспыхнуло пламя: не кроткое и ласковое, как несколько минут назад, но злое и обжигающе агрессивное. Браун сощурился и чуть отвернул лицо в сторону, спасаясь от жара, но не отвел взгляда. Ему пришлось повысить голос, чтобы пробиться сквозь рев пламени:
— Вы не слушали — и я решил показать. Я ведь мог просто установить таймер минут на пять дольше, увести тебя в сторону… и ты бы никогда не узнала, что здесь произошло.
Он шагнул к ней и Янг пришлось раздвинуть пламя, давая ему пройти — у Брауна было такое лицо, что она даже не сомневалась: не поступи она так, фавн шагнул бы в огонь. Подойдя вплотную, он опустился на одно колено, чтобы оказаться с ней на одном уровне.
— Будь на твоем месте Блейк, я бы так и поступил. Я люблю ее, но у нее слишком доброе сердце для всего этого.
Она чуть наклонилась, почти коснувшись его лба своим; в карих глазах вспыхнул отблеск обжигающего света ее волос.
— А у меня? — прорычала она. — У меня — доброе сердце?
Он улыбнулся, совершенно не напуганный ее гневом. У Янг что-то сжалось в груди — именно так он смотрел на нее, когда впервые признал, что любит, на той площади на Станции, с точно таким же выражением лица будил по утрам, смотрел как она ест и смеялся над ее шутками.
— Больше, чем я могу выразить словами. Но Янг Сяо Лонг не нуждается в моей защите и ложь не приведет нас никуда. Поэтому — только правда, какой бы дерьмовой она ни была, — Браун протянул руку, коснувшись ее щеки. Жесткая, мозолистая ладонь обхватила почти всю голову, от подбородка до виска. — Это отстойный мир, Фонарик, поганая жизнь и дерьмовая судьба. Будь я в состоянии придумать какой-то иной способ, какой угодно, я бы никогда не втянул тебя в это.
Его голос дрогнул. На мгновение Янг вновь увидела в нем тень того человека, что умолял о помощи два месяца назад: отчаявшегося, смертельно уставшего, почти сломанного, почувствовала соленую влагу на щеках и губах — чужие слезы, чужая боль, которая почему-то воспринималась как своя собственная.
— Но я не смог, не справился, не придумал. И теперь это — твоя жизнь. Теперь это — решения, которые ты должна принимать.
Краем глаза Янг заметила, что огня вокруг больше нет — ее гнев растворялся, а вместе с ним в желанное небытие отступала Эмбер, забирая с собой силу Осенней Девы. Она закрыла глаза, признавая поражение, и шагнула вперед, уткнувшись носом в шею.
— Ты будешь говорить мне о таком до, а не после, — проворчала она.
— Да, — покорно согласился Браун. По интонации Янг поняла, что сейчас он согласится с чем угодно.
— Если я говорю: «нет», это значит «нет».
— Да.
— Ты очень сильно провинился передо мной, Плюшевый.
— …Да.
— И должен был рассказать мне об этом заранее.
— Я не хотел ри…
— В следующий раз ты рискнешь, — отрезала она.
— Да.
— Я не дура и знаю — даже Охотникам порой приходится убивать. И я не стеклянная, я в состоянии с этим справится.
Его огромные руки обхватили ее, закрыв почти всю, осторожно прижали к груди. Янг не могла видеть его лицо, но откуда-то точно знала — фавн улыбается:
— Да, ты не стеклянная.
— И это был мой выбор, — твердо закончила она. — Я могла отказаться.
— Нет, не могла, — тихо ответил он. — И мы оба это знаем. Янг Сяо Лонг помогает своим друзьям.
Янг не нашлась, что на это ответить.
…Перед тем, как покинуть площадку, она оглянулась в последний раз. Черное облачко исчезло. Место крушения, даже если еще не потухло, было скрыто от нее расстоянием и голыми ветвями деревьев. Ничто больше не напоминало о взрыве и смерти человека, который остался для нее безымянным. Контрабандист представлялся, но единственное, что Янг запомнила, была кличка, которую она дала ему: «Бородатик».