Просто выдумка… но Браун почти видел алую кровь, стекающую на пол. Этим мечом Адам отрубил ему руку, это лезвие обезглавило Скарлет — фавна-койота из команды, которую возглавлял Браун, им были убиты десятки, если не сотни: не только люди, но и фавны — соратники, что посмели не согласится с его хозяином.
Полностью обнажив клинок, Браун привычным движением щелкнул переключателем на ножнах, раскладывая их в ружье, стреляющее разрывными праховыми снарядами.
— Кровь смывает грехи, — вздохнул медведь, переключая ружье обратно в режим ножен и вкладывая в них клинок.
Так всегда говорил учитель, убивая очередного человека, стоявшего на пути равенства фавнов. Интересно, хватило ли крови в его теле, чтобы смыть собственные?
Интересно, сможет ли отмыться сам Браун, даже выдавив из себя все до капли?
Он забрал оружие учителя в качестве напоминания самому себе — куда может привести путь, на который ступил давным-давно и не собирался отворачивать в сторону. Где-то там было и предупреждение Блейк Белладонны, девушки, голосом которой до сих пор говорила его совесть: «Однажды ты либо превратишься в Фавна-из-стали, которым пугали Атлас и Вейл, либо погибнешь, пытаясь остановить Белый Клык». С того дня, когда она сказала ему эти слова, ничего не изменилось.
Аккуратно поставив меч на свое место, Браун повесил трость на сгиб локтя, подхватил поднос и вышел из комнаты. Ему были чужды оба варианта, но чувство, что окончательный выбор он сможет сделать только из них больше походило на предсказание.
Далеко идти не пришлось — Фонарик жила в комнате напротив. Не утруждая себя стуком, он открыл дверь, пересек комнату и аккуратно поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью.
Она сидела на широком подоконнике, обхватив руками колени и смотрела в окно, на танец снежинок и заваленные снегом дома. Яркие золотые волосы сияли в тусклом свете ночника, включенного Брауном, падая на плечи. Фавн сам постриг ее сразу же, как они покинули Вейл. Он очень любил ее роскошную пышную гриву, достававшую кончиками до середины спины, почти также сильно, как выразительные сиреневые глаза, но выхода не было — последняя атака Синдер Фолл сожгла больше половины, оставив обугленные жаром кончики. Теплая черная водолазка с высоким горлом скрывала почти все шрамы, полученные в том бою — но узкий конец багрового рубца самым краешком виднелся из-под ворота, заканчиваясь прямо под подбородком.
По-прежнему не говоря ни слова, он присел рядом, прислонившись спиной к стене и откинул голову, касаясь затылком ее бедра. Они часто сидели так, помногу часов, каждый из дней, проведенных на Станции. Звук ее дыхания, тепло тела на затылке — все это успокаивало его, прогоняло самые тяжелые мысли. Янг Сяо Лонг — мысленно он называл ее «девушка, которой не все равно». Самое большое и весомое доказательство против Белого Клыка и всего, чему учил его Адам — человек, которому оказалось не наплевать на фавнов достаточно, чтобы оставить ради них свою семью, друзей и судьбу всенародной героини — Охотницы.
Опустив правую, неповрежденную, руку она опустила ее на голову Брауна, зарылась пальцами в отросшие волосы — это был единственный знак, что она вообще заметила его присутствие.
Как и во все прошлые разы, мысли об Адаме и Белом Клыке сменили попытки придумать, как помочь Янг, что сказать и сделать, чтобы она перестала казаться лишь тенью былой себя.
«Все будет хорошо»? Это было бы ложью — раны, что нанесла ей Фолл, не исцелятся сами собой, аура может лишь ускорить заживление, но не вывести его на качественно новый уровень, излечив то, что обычный человек излечить неспособен. Его собственная рука, в конце концов, так и не отросла заново.
«Я буду рядом»? Это было бы правдой: он никуда ее не отпустит, даже если она сама решит уйти. Но в том, что произошло с ней, есть и его вина — фавн забрал ее из больницы всего через пару дней после ранения, чуть ли не с боем вырвав из рук Айронвуда. Может, если бы она осталась там, врачи смогли бы как-то помочь ей? Она никогда его ни в чем не обвиняла вслух, но Браун не мог избавится от чувства вины — к уже привычному весу его грехов добавился новый, тяжелее всех остальных вместе взятых.
Или, может, ему стоит повторить те три слова, что шептал, сидя у ее постели после битвы за Бикон? «Я люблю тебя» — ведь именно это хотят услышать девушки от своих любимых? Тогда, на руинах Вейл, после всех этих смертей и потерь, по ту сторону отчаяния эти слова выходили легко и свободно. Сейчас же…