Как же давно это было…
Азалия присела напротив — забравшись на стол, она подогнула под себя ноги и внимательно смотрела на бывшую ученицу, рассеяно крутя на пальце пистолет. Сейчас она казалась еще старше, чем пять минут назад… а всего-то и изменилось, что взгляд — из суровой строгости к усталости и разочарованию. Видимо, Охотница все-таки разглядела в ученице что-то за этот короткий путь по поместью в гробовой тишине, что заставило ее изменить свое мнение.
— Ты действительно дура, Блейк, — тихо сказала она.
Не дождавшись ответа, она перевела внимательный взгляд на Хонга. Пистолет замер в ее кулаке, недвусмысленно указывая на лиса. Дуло засветилось изнутри молочно-белым светом, похожим на утренний туман, когда самый опасный человек на континенте активировала свое Проявление.
И именно этот зыбкий туман был причиной, почему главой Охотников Менаджери стал ЧЕЛОВЕК. Девять лет назад, когда Блейк открыли ауру, именно ее папа умудрился нанять для обучения дочери — лучшую Охотницу Мистраля, живую легенду, не хуже Вейлской Глинды Гудвич. Азалия учила ее только рукопашному бою и стрельбе, три раза в неделю — но уж это делала на совесть, ибо стрелять умела не хуже Хонга.
Два малокалиберных пистолета, в иных руках почти бесполезных против Гримм, ее Проявление превращало в эквивалент тяжелых противотанковых ружей, потому что позволяло игнорировать основную причину того, из-за чего огнестрел так и остался лишь вспомогательным инструментом для Охотников — невозможность добавить в кинетическую энергию пули и праховых эффектов собственную ауру.
После того самого нападения на Менаджери и раскола Белого Клыка, папа уговорил Азалию уехать вместе с ним — потому что та действительно могла, просадив всю свою немаленькую ауру в один-два выстрела, "прокачать" обычную пушку до мощности "антидраконьей". Убийца Драконов — так ее звали в стране фавнов, "Третья Пушка Менаджери" — смеялись подчиненные ей Охотники, когда были уверены, что командир не услышит.
Раньше Блейк никогда не задумывалась об этом, но сейчас поймала себя на мысли: "А когда папа нанимал ее для обучения, это было просто желание достать самое лучшее для своей дочери или он уже тогда искал способ обойти ограничения Королевств?"
— Я уже отправила сообщение твоим родителям, — спокойно сказала Азалия, глядя на Хонга поверх прицела. — Они на встрече, но скоро освободятся. А пока нам следует решить другой вопрос: кто, черт возьми, ты такой?
Они ответили с такой синхронностью, будто репетировали это несколько часов. Мягкий и глубокий голос Блейк сплелся с густым баском Хонга, и кошка с удивлением отметила одинаковую сталь и уверенность в таких разных голосах:
— Он мой партнер.
— Я ее партнер.
— Ты не похож на ту грудастую блондинку, — хмыкнула Азалия. — Да и на Охотника — тоже, уж я-то разбираюсь.
Ее пальцы в кожаных перчатках со скрипом сжались на рукоятке:
— Белый Клык.
Хонг не задумался над ответом ни на секунду:
— Больше нет.
— Еще один раскаявшийся? — оскалилась Охотница.
— Раскаяние — это не ко мне. Я был солдатом — выполнял приказы, стрелял в кого скажут. В кого не скажут — не стрелял. А потом этот рогатый ублюдок убил двух моих друзей, потому что они оказались против той херни, которую он устроил в Вейл.
Медленно, чтобы не нарваться на пулю, Хонг поднял руки и развязал бандану на голове. Одно-единственное острое лисье ухо оживленно зашевелилось, обретя свободу, еле слышно шурша о коротко стриженные рыжие волосы.
На памяти Блейк Хонг впервые показался ей без шапки, банданы или хотя бы полотенца на голове, впервые дал увидеть изуродованную голову — бугристая рубцовая ткань, наросшая поверх снятого скальпа, покрывала всю левую половину, от человеческого уха и до макушки, оставляя открытым пенек, оставшийся от второго лисьего.
Прежде, чем Блейк успела его остановить, лис шагнул вперед, прямо под дуло пистолета, так близко, что увернуться от выстрела становилось просто невозможно.
— Так что в жопу Белый Клык, — глухо, с затаенной злобой, прорычал он. — В жопу Адама, в жопу его начальство, которое прохлопало, в жопу моего командира, который убил рогатого, пожертвовав десятками жизней тех, кто поверил ему. В жопу вообще всех.
Блейк, не в силах оторвать взгляда от его головы, рефлекторно коснулась живота. Даже сквозь ткань тоненькой маечки она отчетливо чувствовала толстый уродливый рубец, перечеркнувший бледную кожу от левого бока через все тело, обрываясь только под правой грудью. Удар, нанесенный той, кого она любила, в момент, когда пришла спасать жизнь. Удар, едва не перерубивший ее пополам, почти распотрошивший ее, оставив рубец не только на коже, но и на ребрах.